Олдорандо (СИ)

   Так оно и было. Юли уже убедился в этом. Здесь он узнал, что многие из священников, служивших в Твинке, действительно были преступниками и даже убийцами, как и он сам, часто гораздо более гнусными, чем заключенные. Всё их отличие состояло в том, что они вовремя покаялись и вступили в духовную гильдию. В душе они не изменились. Они остались жестокими подонками, садистами, насильниками. И всё же они были поставлены над заключенными. Они имели власть. И он ничего не мог с этим поделать.

   Юли продолжал с мрачным видом исполнять свои обязанности -- просто потому, что у него не было выбора. Он перестал улыбаться. Он больше не чувствовал себя счастливым в роли священника. Жизнь его превратилась в бесконечный кошмар. Ночи он проводил в молитве, а днем угрюмо погружался в мрачные мысли. Всё это время он пытался установить контакт с Усилком. Но тот упрямо избегал его.

* * *

   Однако, угрюмое усердие Юли вскоре было замечено. Хотя срок его службы в Зоне Наказания ещё не был закончен, ему предписали перейти на работу в службу дознания. Перед этем он должен был провести положенное время в размышлениях.

   Ещё когда Юли начал работать в тюремной зоне, в его душе возникли опасные мысли о тщетности веры. Сейчас они дали обильные ростки. Но Юли ничем не выдал себя, всё ещё силясь прогнать искушение.

   Инквизиторы, которые присматривали даже за милицией, привлекли его внимание, когда он ещё работал в Твинке. Эта служба дознания состояла из жрецов, которые входили, как подсобное подразделение, в единую милицейскую гильдию Панновала. В отличие от начинающих священников, полноправные отцы-инквизиторы могли ходить куда угодно, даже за пределы города. В его душе зародилась опасная мысль...

   Но пробыв лишь несколько дней в службе дознания, Юли почувствовал, как червь Вутры зашевелился в лабиринте его неспокойного мозга с небывалой силой. Ему было поручено присутствовать при допросах и пытках, благословлять умирающих. Он подробно ознакомился с действием дыбы, колеса и всех прочих изуверских орудий, что не доставило ему радости. Юли становился мрачнее день ото дня. Но задуманный им план требовал как можно быстрее покинуть место стажера. Он выполнял свою работу с жестоким упрямством, которое понравилось его начальству. Его острый ум и любопытство также были отмечены и вскоре Юли получил значительное повышение. Его произвели в следователи и наконец предоставили ему возможность самостоятельно вести дела.

   Так Юли стал инквизитором.

* * *

   Он не ожидал, что его повысят так быстро, но, как оказалось, эта работа не требовала никаких особых талантов. Допросы были до смешного просты, поскольку закон Панновала признавал лишь несколько видов преступлений. Большинство преступников занималось мошенничеством или воровством, или было уличено в ереси. Или же их просто ловили в тех местах, куда запрещалось ходить. Некоторые даже пытались убежать в проклятое царство Вутры, во внешний мир, хотя последнее преступление считалось редкостью и признавалось за выходки умалишенных. Но самым страшным злодеянием считалось не убийство и даже не богохульство, а любая попытка совершить государственный переворот и изменить систему власти. В Панновале это называли "революцией". Именно в последнем преступлении обвинялся и Усилк, хотя не было никаких доказательств. В городе действовала тайная организация революционеров, с которой милиция вела упорную, но безуспешную борьбу. Хотя даже слова о революции теперь считались преступлением, искоренить крамолу не удавалось. Впрочем, совершенно независимо от тяжести преступления, наказание всегда было одно -- пожизненное заключение в Твинке.

   Именно сейчас, на этой службе, Юли понял, что темный мир Панновала был подвержен неизлечимой болезни: всем, находящимся у власти, мерещилась революция. Эта болезнь была порождена страхом и нечистой совестью владык, и именно по этой причине вся жизнь в Панновале была подчинена бесчисленным мелким законам, порожденным его властителями за многие столетия своего царствования в страхе.

   Как оказалось, в Панновале проживало не так уж и много народу -- всего семь тысяч человек -- но все они, от первого до последнего, включая и женщин, были вынуждены вступать в какую-либо гильдию либо орден священнослужителей, которые отвечали за них. Каждая гильдия, каждый орден, каждая улочка "жилых", как и любое общежитие Святилища, была набита доносчиками, которым власти также не доверяли и держали среди них своих шпиков, в то время как за ними самими присматривали ещё более тщательно законспирированные шпионы. Страх порождал недоверие всех ко всем, и некоторые жертвы этого недоверия с виноватым видом представали перед Юли.