Олдорандо (СИ)

   В увлеченных мечтах время летело быстро. Между тем, обучение Юли в монастырской школе уже успешно шло к концу. Близилось время его посвящения в сан. Во время суровой жизни послушника Юли возмужал телесно и духовно. Он уже не оплакивал ночами судьбу своих родителей. Собственно, он уже почти вообще не вспоминал о них. К чему? Всё равно, они были потеряны для него навсегда, да и дел в Святилище у него теперь было более чем достаточно. Он был приближен к отцу Сифансу и даже стал его помощником. Это была непростая служба, так как отец Сифанс был строг, а число порученных Юли заданий казалось бесконечным. Но теперь он частенько общался со словоохотливым отцом-наставником накоротке и быстро обнаружил одну его слабость -- ненасытную жажду сплетен. Юли умело пользовался этим его недостатком, убедившись, что старый священник ценит в нем внимательного слушателя, с которым можно как следует поговорить. Обычно отец Сифанс был весьма сдержан. Но стоило ему услышать очередную порцию слухов -- и глаза его начинали мигать чаще, губы дрожали и причмокивали, и порой с них срывались обрывки странных сведений. Наконец, наступил день, когда они уединенно работали, наводя порядок в молитвенном зале духовной семинарии. Выслушав очередные слухи, отец Сифанс позволил себе совершенно неожиданное признание:

   -- Все эти россказни о далеких потайных пещерах придуманы глупцами, которые не могут разглядеть очевидное. Это просто какая-то нелепая чепуха. Хранители могут жить прямо среди нас, просто нам не дано узнать их. Мы ведь не знаем, кто они. По виду они ничем не отличаются от нас. Может быть, и я -- Хранитель. Почем тебе знать?..

   Юли мгновенно встрепенулся, но старый священник замолчал намертво, напуганный своей откровенностью, и лишь потом неохотно добавил, что посвящение начинается всегда с небольшой доли знания.

* * *

   На следующий день, после молитвы, отец Сифанс поманил Юли рукой в теплой перчатке и сказал:

   -- Пошли, я покажу тебе кое-что. Всё равно, завтра срок твоего послушничества кончается. Ты не забыл нашего вчерашнего разговора?

   Юли понизил голос.

   -- Нет, кончено.

   Отец Сифанс поджал губы, прищурил глаза, поднял свой острый нос к потолку, втянул воздух и раз десять резко кивнул головой. Затем он быстро засеменил прочь, шаркая во мраке. Юли последовал за ним. В этой части Святилища огни были редкостью, а в некоторых местах были запрещены вовсе -- экономии ради. Но они уверенно двигались в кромешной тьме. Из бесчисленных боковых переходов выскальзывали неразличимые в непроглядной тьме другие люди, двигаясь мимо них. Но Юли легко избегал столкновений, уже свободно ориентируясь на слух. Пальцами правой руки он скользил по высеченному вдоль стены галереи рисунку, указывающему путь. Наставник уже научил его без ошибок читать стенные знаки, хотя послушникам это и не полагалось.

   Орнамент из переплетенных ветвей, среди которых прощупывались рельефы животных и птиц, никогда не повторял одни и те же фигуры. В постоянно изменявшемся рисунке пальцы Юли то здесь, то там, нащупывали фигурки странных зверей. Юли не мог представить их наяву, а потому полагал, что звери, вырезанные в камне, были лишь плодом странной фантазии древних, давно умерших скульпторов, которые затратили огромный труд на создание безмолвного путеводителя по лабиринтам Панновала. Эти звери прыгали и плавали, карабкались, бежали и летели. Они ползли по стене и неожиданно останавливались под рукой.

   По самому ему неведомой причине Юли представлял их себе в ярких красках. Размах этого труда вызывал у него изумление -- во всех направлениях, по всем коридорам, во всех помещениях вдоль стен тянулась лента высеченного орнамента, везде и всюду шириной в одну человеческую ладонь. Эта лента составляла одну из главных тайн Святилища. Различные сочетания узоров отмечали тот или иной его сектор. Особым образом составленные зашифрованные знаки указывали на повороты, переходы, ступени, коридоры, комнаты, и каждый, кто постиг язык этой каменной книги, мог с уверенностью ориентироваться в темных пещерных лабиринтах, изрядно запутанных за тысячелетия бессистемного строительства.

   Рисунок на стене указывал, что впереди должен быть подъем. Для тех, кто не умел читать его, два прита со светящимися слепыми глазами трепыхались в клетке, указывая место, где от главной поперечной галереи Святилища отходила лестница, ведущая в верхний коридор.

   Юли и его духовный наставник медленно поднимался вверх. Лестница была очень длинной. Наконец они оказались в Тангвилде, самой верхней и потому мало посещаемой части Святилища. Об этом также сообщил рисунок на стене, который прочли пальцы Юли.

   Наконец, они повернули в невысокую галерею, рисунок на стене которой был незнаком Юли. На ленте тянулся целый ряд обнаженных мужчин странно худого сложения. Они сидели перед хижинами на корточках, с вытянутыми по ходу движения руками. Стены галереи запотели и влага сочилась по камню.