Октябрь, который ноябрь

Основные подвалы института были вполне обжиты: в них обитала прислуга — швейцары, полотеры, посудомойки и прочие необходимые Смольному институту работники. Сейчас, после прекращения процесса обучения их число поуменьшилось, но все равно людей, не слишком вовлеченных в революционно-подрывную работу в огромном здании Смольного хватало. Но собственно жилые подвальные помещения боевиков не интересовали — отставных лакеев беспокоить не имело ни малейшего смысла. Имелись в институте и иные подвалы, складские — вот о них-то и шла речь.

Алексей Иванович счел, что всей группой рисковать неразумно. Направились вдвоем с Шамонитом — Петр Петрович как инженер и химик в данной ситуации был незаменим. Гранда оставили на квартире, хотя Игорь требовал права участия в срочной разведке.

— Проверим оружие, — Алексей Иванович достал браунинг. — Признаться, если мы найдем то, что ищем, искушение войти в Смольный, отыскать главарей и разрядить пистолет в их дьявольские лбы будет поистине непреодолимым.

— Желание понятное, но заведомо проигрышное с математической точки зрения. Подстрелят-с мигом, — тихо и весело засмеялся Шамонит. — Их много, дорогой мой Алексей Иванович. Именно в этом основная сложность выводимой нами формулы. Да и не для стрельбы мы идем. Четыре револьвера и две гранаты — слабый раздражитель для толстокоих революционный телес.

Инженер был прав.

Боевики осторожно шли во тьме: слабые огни из окон почти ничего не освещали.

— Электростанция издыхает, — прошептал Шамонит. — Скоро погрузимся в первобытную тьму. Вот тогда и отыграемся.

— Перестаньте! Какие игры?! Черт, что это?!

Где-то играл граммофон, чудились женские голоса.

— Институтки?! — ужаснулся Алексей Иванович.

— Вряд ли, — инженер-боевик с интересом прислушивался. — Едва ли смолянки способны так сквернословить. Да и Центр утверждал, что успел эвакуировать институток в Крым. Скорее, кто-то из прислуги. Или уже новые веселые жилицы.

— Давайте, обойдем…

Разведчики вышли к зданию с тыла.

— Где-то здесь, — прошептал Петр Петрович. — Ведите себя уверенно, мы свои, пролетарские.

Понедельник глубже сунул руки в карманы солдатской шинели, сжал пистолет. Шинель и особенно папаха нестерпимо воняли дикостью, кислым потом и, видимо, вшами. Скифы, мать их… Боже, убьют, вот как валяться в этом рваном саване?! Должно быть, даже в морг не свезут, поленятся.

Первый вход в подвал нашли по свету и оживлению.

— Постойте здесь, Алексей Иванович, — потребовал Шамонит. — У вас, извините, физиономия насквозь барская и брезгливая. С товарищами нужно поприветливее, по-свойски.

Инженер распахнул шинель с очевидными следами споротых погон — нитки торчали цыганской бахромой — зверски скомкал в ладони фуражку и громоподобно затопал вниз по ступенькам. Сунулся в дверь:

— Товарищи, Иванов, случаем, не здеся?

— Здеся, как не быть. Макарыч, к тебе!

— Чаго тябе?

— Тьфу ты, да разве это наш Иванов?! — возмутился Шамонит. — Наш с саперного.

— С саперного у нас Ивановых нэма.

— Ну, звиняюсь. Ежели забредет, скажите я ему башку откручу. Наше время запропасть… — Шамонит, топоча и ворча матерное, поднялся наверх.

— Черт возьми, в вас, Петр Петрович, пропадают очевиднейшие актерские способности, — пробормотал Понедельник. — У вас даже физиономия этакая, премерзко-революционная. Даже щегольские усики не мешают.

— Благодарю. Усы непременно сбрею. А что касается подвала — так очевидное зеро — газетенки пачками и иная агитационная дрянь. В углу мебель навалена, но спрятать там, то, что мы ищем невозможно.

— Что ж, посмотрим далее…

Следующую дверь пришлось взламывать. Алексей Иванович стоял на «стреме», как выразился соучастник, а Шамонит возился внизу, поддевая замок коротким ломиком. Инструмент инженер принес с собой, и сейчас конструкторская предусмотрительность пришлась весьма кстати.

— Не поддается, пакость этакая, — сопел Шамонит. — Примитивно, но дьявольски надежно. Когда все закончится, изобрету резак, будет резать запоры тепловым лучом, мгновенно и надежно. У меня, черт его возьми, задуман замечательный проект…

— Наверняка озолотитесь, — Алексей Иванович нервно озирался. — Так что там с замком?

В ответ пронзительно взвизгнуло выдираемое железо. Алексей Иванович машинально присел на корточки и зажмурился. Фу, детство какое.

Шамонит выругался и принялся на что-то звучно плевать.

«Смазывает петли» — догадался Понедельник и спрятал выхваченный пистолет. «Боже, чем мы здесь занимаемся?!»

Снова скрипнуло.

— Спускайтесь, господин словесник, — пригласил Шамонит, прикрывая луч электрического фонарика. — Вскрыта преисподняя, милости прошу.

Следующие полчаса боевики блуждали в лабиринте мануфактуры и пыльных ящиков со стеклом. «Штуки» бязи, льняного полотна и мешковины, громоздились почти до потолка, а пыльное стекло в дощатых коробах казалось мертвыми бесконечными сотами.

— Не тем большевики заняты, — Петр Петрович стер с вспотевшего лица паутину. — Здесь мануфактуры на миллионы.