Октябрь, который ноябрь

— Вы на Людмилу внимания не обращайте, — доверительно попросила Катрин. — Безотцовщина, воспитание ужасное, но, в сущности, добрая душа, хотя и шумная. Ох, дал бог племянницу. Ах, пусть и троюродная, но все же родная кровь.

— Я понимаю, — робко закивала экономка. — Живите. Не «Астория», но клопов у нас нет!

— Вот это главное, — Катрин вздохнула, погладила девочку по серым волосикам:

— Нина, значит? Хорошее имя. А наша на годика два помладше будет. Скучает, уж, наверное…

Переходя по улице к узкой двери «номеров», Катрин подумала, что мама Ниночки на редкость не подходит характером к хлопотливой должности управляющей мини-гостиницей. Тут в кармане передника заряженный «бульдог» нужно носить, а жильцов пинками периодически воспитывать.

На крутой лестнице оказалось темновато, а стоило начать подниматься, как стало еще темнее. Катрин глянула наверх — на верхней площадке стоял бухой взъерошенный джентльмен — судя по виду, не просохший со вчерашнего.

— У, ты какая… — пошатываясь, отметил абориген.

— Сударь, застегните брючата и свалите в комнату, — посоветовала вдова. — Иначе…

Она пояснила, что будет иначе — слушатель, похоже, понял не все, но счел за благо исчезнуть.

— А что мы так сразу и материмся? — заинтересовалась лежащая на кровати оборотень.

— Сосед мне не глянулся. Удобно?

Лоуд поерзала на кровати:

— Не особо. Но спать можно. Слушай, я как вижу такую койку, так мне сразу хочется шарики с прутьев спинки свинтить. Прям непреодолимо!

— Это нормально. Всем хочется свинтить. Вон — тут на две кровати всего три шара осталось, да и те облезлые.

— Хочешь, все на твою накрутим, будешь лежать и любоваться? — благородно предложила оборотень. — Завтракаем и по плану?

— Да, съездим на место, потом решим.

Позавтракали недурно, хотя обои в пятнах навевали уныние, а меню было странновато: роскошнейшая рыбина из конгерских коптилен, печенье «Юбилейное», хрустальная вазочка с паштетом непонятно из чего, и лоток с сырыми куриными яйцами.

— Накидала из провизии чего под руку подвернулось, мы с тобой все равно не чревоугодницы, — пояснила оборотень, зажевывая ломоть рыбы, зажатый между парой печений.

— Я поняла. Но паштет любопытный. Из чего он все-таки сочинен?

— Понятия не имею. Изъяла исключительно в знак протеста. А то они меня по кухне и чуланам вздумали гонять. Удивительно негостеприимный замок попался, да. Ты не боись, он, паштет, вообще не портится. Даже интересно. Я думала, банка с каким-то секретом необыкновенной хрустальной консервации. Так нет, наживка стухла вмиг.

— Надеюсь, это не та вазочка, не наживочная?

— Нет, ту Блекхук закопал. Он привередливый, вроде некоторых.

На Выборгское шоссе катили довольно долго. От сгоревших остатков дома еще несло дымком, зевак осталось немного — собрались табунком мальчишки, их отгоняли двое унылых милиционеров с неуклюжими винтовками и неприятно-белыми повязками на рукавах. Лоуд немедля принялась строить глазки служителям временного правопорядка, а Катрин обошла пожарище, прогулялась по березовой рощице. Увлекшиеся л-флиртом милиционеры не обратили на даму в черном особого внимания.

Через полчаса шпионки встретились на шоссе и двинулись к дожидающемуся извозчику.

— Что так долго? — поинтересовалась Лоуд. — На мне уж жениться хотели.

— Оба?

— Нет, один женатый. Страшно расстроился, бедняга, осознал, что поторопился и обмишулился. Так чего там? Следы, улики, отпечатки копыт?

— Затоптано все. Многовато народу толклось, да еще подводы подъезжали, видимо, трупы вывозили. Вот нашла, — Катрин показала гильзу.

— И чего это значит? Давай-давай, рассказывай, знаешь же — я в огнестреле не сведуща.

— Да ничего не значит. От немецкого пистолета, я таких гильз порядком навидалась. Здесь «парабеллумов», конечно, поменьше, но тоже отнюдь не редкость.

— А в газетке «расстрел из пулеметов, сотни пуль истерзали застигнутых врасплох жертв еще до охватившего все строение всепоглощающего адского пламени». Брехуны!

— Если и были пулеметы, то стреляли, наверное, с машин, прямо с шоссе. Хотя как-то все странно. Может, жертв прямо в доме убили? Стрельба накоротке, кто-то выбежал, добили снаружи. Там на траве пятна крови остались.

— Если в упор, да за столом, то это чужаки. В смысле, наши коллеги, из пришлых, — авторитетно заявила Лоуд. — Здешние за столом только ругаются, ну, могут по роже двинуть. Консерватизм и партийная дисциплина! Потом-то, конечно, и по-иному приноровятся, но то попозже будет.

— Хрен его знает. Нам бы материалы следствия глянуть, но пока их добудешь… долгая возня. Да и есть ли они, те материалы? В нынешней смутной ситуации могли толком и не оформлять.

— Это да. У вас, у людей, вечный бардак с делопроизводством. Между прочим, я в университете всю эту бюрократию вообще упразднила. Дабы не уподобляться! Ладно, значит, пока здешнюю пальбу обдумываем, а сами по списку упрыгиваем?

— Именно что упрыгиваем, — засомневалась Катрин. — Что-то я нервничаю из-за твоего легковесного подхода к перемещениям.