Охота на мудрецов. Неизданное

Благодарю его и прощаюсь, открывая на планшете увесистый файл с историей болезни. Обследования разворачиваются длинным списком. Не с потолка гражданские психиатры взяли диагноз, а военные потом еще раз перепроверили. Видел я уже подобное, когда читал для Наилия историю другого мудреца. Шизофрению никому за обыкновенную истерику не ставят, и здоровых цзы’дарийцев в психбольницах не держат. Что бы ни сочиняли любители теории заговоров. От неугодных действующему режиму избавляются куда проще и быстрее. Мы – наемники, и в искусстве убивать весьма преуспели.

Удручающая картина заболевания у Поэтессы. Увольнение с работы, разрыв связей с друзьями и родственниками. Месяц лежала дома и не выходила из квартиры. С таким дефицитом веса в стационар доставили, что не понятно, как вообще выжила. Три попытки суицида в анамнезе, срывы, обострения, обонятельные и слуховые галлюцинации, навязчивые идеи о пророчествах и высших сущностях из потустороннего мира. Однако последние месяцы отмечены, как стойкая ремиссия. Видел я сегодня эту ремиссию. Что Поэтесса написала, а потом в руках комкала? Ничего не украла из кабинета, только листы разбросала. Не понимаю, как Луций Квинт решился снять ее с препаратов. Без лекарственной поддержки любая мелочь может спровоцировать обострение: внезапный яркий свет, слишком громкий звук, межсезонье и с его сменой ритма жизни и, конечно, стресс. Такой сильный, как сегодня с нападением на центр. Седативные у меня дома есть, нужно будет еще снотворного с собой взять. Тьер! Я хирург, а не психиатр! Мое дело резать и шить, а не вести задушевные беседы с пациентами психиатрии.

Прячу планшет с гарнитурой в карман и встаю из-за стола. Рабочий день закончился, пора домой. Не думал, что стану нервничать по этому поводу. Хотя, какая в бездну психиатрия? В моем доме женщина, и я не вызывался ее лечить, мне жить с ней придется.

Ухожу, как всегда, последним, выключая свет и сдавая этаж охране. Лифт уносит вверх и выпуская на свет огней ночного города. Помню, согласился на переезд только ради вида из окон. Последний этаж медицинского центра, панорамное остекление и вся Равэнна, как на ладони. Яркие огни в темноте ночи напоминают космос. Холодный и равнодушный ко всем и ко мне лично, но не сегодня. Бездна, как же не хватает одиночества! Тоже, что ли, закрыться в квартире на месяц и лежать на диване?

Замок на двери цел, дымом не тянет, спасательная служба не приезжала, кажется, все в порядке. Толкаю дверь и замираю, почувствовав аромат свежей выпечки. Последний раз в квартире так пахло, когда я слег с пневмонией и Наилий приезжал навестить. У генерала много тайн и одна из них – любовь к кулинарии. Печеным пахнет. Булочки или пирог?

– Поэтесса?

Пока закрываю дверь и разуваюсь, она прибегает с кухни. Стоит передо мной вся румяная от жара плиты и счастливая. Буйные кудри завязала на затылке шнурком. Черным. Из ботинок моих вытащила? Вместо фартука обмоталась полотенцем.

– Капитан Назо, вы вовремя!

– Меня Публий зовут, – устало повторяю и тяну вниз молнию комбинезона. Тьер, забыл! Ужинать придется в форме.

– Я запомнила, – улыбается Поэтесса, – но привыкнуть за один день сложно. Жду вас на кухне.

Разворачивается и уходит, напевая что-то под нос и дирижируя в воздухе лопаткой для горячего. Бегло осматриваю прихожую и отмечаю, что вроде бы все на месте. Но на кухню, судя по запахам, заходить нужно с осторожностью. Рискую не узнать помещение. В ванной долго мою руки, раздумывая, куда повесить второй комплект полотенец, и в ужасе представляю будущее столпотворение тюбиков женской косметики.

– Говорят, медика можно отличить не по эмблеме на форме, а по тому, как часто и долго он моет руки, – звучит с кухни ее голос в насмешливом тоне.

Имеет право. Знает, о чем говорит.

– Почему ты бросила работу в больнице?

Появляюсь с вопросом на кухне и вижу стол, накрытый на двоих. Пирог стоит в центре. От выпечки поднимается белый пар и на дольках лимона аппетитно блестит карамель. Грамотный заход, но путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию, а вовсе не через желудок.

– Какая разница, где тарелки мыть? В больнице или в ресторане? – пожимает плечами мудрец, разрезая круглый пирог на треугольники.

Откуда ингредиенты для теста? У меня только сухпайки. Неужели Наилий после себя так много оставил?

– Отстранение от практики было временным, ты могла подать прошение на восстановление.

Сажусь за стол и тяну к себе золотистый пирог на белой фарфоровой тарелке. Посуда шумно скользит по ударопрочному стеклу.

– Могла, – бесцветно отвечает Поэтесса, – но не захотела. Знаю, что пациенты иногда умирают. Но на хирургическом столе в критическом состоянии, а не у отоларинголога под наблюдением.