Океан

– Ты, наверное, нашёл другую? – уже не стесняясь своего слабого надрывистого голоса, который сдавливал ком, подкатившийся к горлу. – Чем она лучше?

– Ну, что за глупости, Лена, дело просто в другом.

– В чём? – появилось в трубке после долгой паузы.

– Я просто уезжаю из Липецка.

– Навсегда?

– Навсегда.

– Вот так, не попрощавшись?

– Просто не хотел теребить сердце тебе и себе. Просто…

– Не нужно. Не говори ничего, – перебила его девушка, – прощай, мой капитан, но помни, я всё равно люблю тебя, и дай тебе Бог, чтобы кто-нибудь на этой земле полюбил тебя также.

И по мобильной сети, сквозь электрические огни ночного холодного города, неслись ему на встречу только гудки. Гудки, которые уже не покажут воспалённых, когда-то любимых глаз, влажную сдавленную подушку, и рыдающее хрупкое тело на кровати. Сухая слеза скатилась с ресниц, Костя вытер её, и всё так же смотрел в потолок.

Настал день, когда планы Гульца должны воплотиться в жизнь. Колобов был отправлен на ответственное задание. А сами они, якобы, должны были разъехаться по делам в разные стороны.

Вяземский зябко кутался в куртку, пока Костя прогревал машину.

– Что за погода? Что ни день, то гаже и гаже. А, Костя, что скажешь? Видел где ещё такую мерзость?

Костя покачал головой.

– Да и зуб что-то разболелся, сволочь. Всё не к месту. Ты чего такой мрачный?

– Как вспомню, куда нам ехать.… Не нравится мне там.

– А вся наша жизнь – безумие, – Гульц с полковником вышли, – трогай потихоньку.

Медленно, чтобы не отставала сзади идущая «Волга» с Чесноковым, машина Маликова катила по городу. Аккуратно притормозив на дороге, они пропустили пешеходов. Девушка, переходящая дорогу, посмотрела на Маликова, улыбнулась, высоко подняла голову и зашагала более изящно.

– Представляешь, капитан, если бы ты на «Мерседесе» ехал, она вообще бы запорхала.

– Мрази, – тихо вымолвил Костя и тронулся с места.

– Да, товарищ капитан, где ты такую аллергию заработал? Ну, и когда мы глохнуть будем?

– Немного осталось.

Машина стала дёргаться, и он прижался к обочине, вышел и раскрыл капот. Чесноков приказал водителю притормозить возле них. Все трое вышли из «Волги». Водитель принялся помогать Косте, разглядывая вместе с ним двигатель.

– Карбюратор надо посмотреть, – с умным видом скомандовал он Косте.

– Ладно, некогда, – приказал полковник, – дела сделаем, а потом хоть всю машину разбирайте. Оставьте её здесь.

Через сорок минут они уже катили на Костиной машине за городом.

– Слежку видел?

– Была белая шестёрка, – невозмутимо ответил Костя. – Теперь, наверное, все «Волгу» караулят.

– Это хорошо, – кивал Гульц.

– А у тебя анальгина нет? – теребил рукой щетину Вяземский.

– Нет. Да сейчас будет не до него.

Машина въезжала в ворота больницы.

Они решительно входили в корпус, кожаные куртки блестели от капель дождя. Впереди идущий Чесноков своей суровостью отпугивал попадающихся на пути людей в белых халатах.

Одна из двух молодых медсестёр, оставшихся позади строгих незнакомцев, вымолвила:

– Это ещё что за Рамштайн?

Убей зверя.

Разделавшись с завтраком и получив лекарство, отделение стало совершать разные движения: кого-то после сигарет тянуло спать, кого-то в безобразия, кто-то в туалете караулил свою порцию, дыша от перехваченного у кого-либо окурка.

– Ну что, выйдем на тропу войны, – Усов достал из кармана самодельный кипятильник.

– Сейчас старшая уйдет, и начнём, – перехватил его движение зоркий глаз с дальней кровати.

– Андрюха, ты чего сегодня такой мрачный? – банка воды стояла наготове под кроватью, завёрнутая в полотенце. – Тебе что уколы отменили? – Усов изучал содержимое пачки чая, – запасы кончаются.

Наумов смотрел в окно, оставаясь в своём нескончаемом раздумье. Тревожный ветер шевелил мрачные голые деревья, небо давило своей тяжестью.

– Погода портится, – отрешённо ответил он.

– Ну и Бог с ней, нам здесь всё равно. Пора, – Вадим поставил тумбочку на кровать, взобрался на неё и аккуратно накинул провода на лампу. Его придерживали снизу.

– Чайку попьём, покурим, а там хоть кирпичи падают с неба. Всё равно мне здесь до тёплых дней жить. Ну, а летом куда-нибудь рвану. Брата поеду искать в Самару. За полгода по моей группе на книжке приличная сумма выйдет. Летом и жизнь наступит.

Подождав, пока банка полностью наполнится булькающими пузырьками, он также аккуратно вынул провода и спустился вниз. Засыпал чаю и спрятал его. В палату внезапно зашёл Василий «Блаженный» – босой, напуганный, и, замерев, стал смотреть в окно. Он раньше так никогда не делал: если что, искоса заглянет, или затянет его кто, желая посмеяться. Но сейчас он тревожно смотрел на окна. Рот его слегка был приоткрыт.

– Ты чего, Васятка? Хочешь, фантик дам?

– Какие дела, Вася?

На эти вопросы он никак не отреагировал, медленно покачивая головой.

– Вася, скажи что-нибудь?

– Беда, – полушёпотом сказал Василий и побрёл к себе на койку.

– Кто-то Васю, наверное, обидел. Давай чай пить.

– Вадим, нужно поговорить, – Наумов вывел Усова из палаты.

– Ты должен отпроситься на денёк в город. Отвезёшь мою тетрадь одному музыканту.

– А что за спешность?

– Потом расскажу как-нибудь.