Читаем Огонь неугасимый полностью

— В одном вопросе докладчик здорово оконфузил нас, — опустив голову, начал строгальщик Халиков. — Самарина работает рядом со мной… — Он не закончил фразы и резко поднял голову. — Правильно, оказывается, говорится: если глаза души слепы, то глаза во лбу — дырки от сучка… Нам нужно научиться смотреть друг на друга глазами души. Тогда и работать станет легче.

Слово попросил Гена Антонов. Он был в цехе сравнительно новый человек. Это повысило интерес к его выступлению.

— Пожалуйста, товарищ Антонов, — пригласил Сидорин.

Антонов легко взбежал на сцену и, положив на трибуну сцепленные руки, слегка подался грудью вперед. Слова лились у него свободно, как у заправского лектора.

— Я, конечно, с радостью поддержу почин Котельниковых. Правда, новое всегда связано с риском. Но наш брат не из трусливого десятка. Мы знаем, что новое победит, несмотря ни на что…

— Ближе к делу! — крикнули ему из зала.

Антонов невозмутимо, не меняя позы, продолжал в том же духе. Его снова прервали репликой из зала:

— Говори прямо, какое обязательство берешь.

И на этот раз Антонову не изменило спокойствие. Чуть улыбнувшись, он сказал:

— Я могу, конечно, сказать все в двух словах, скомкать. Да дело-то очень серьезное, его требуется обсудить всесторонне. Как вам известно, Котельниковы — кузнецы. Помял бока болванке — и кидай в сторону. Готово дело!.. А нам, токарям, фрезеровщикам, строгальщикам, надо точности придерживаться. Не тот класс! Гляди в оба — микроны…

— Болтун никак, — прошептал Сулейман на ухо Кукушкину.

Тот лишь молча пожал плечами.

На трибуну поднялся комсорг цеха Саша Уваров.

— Говорю от имени комсомольцев цеха, — прозвенел его юношеский голос. — Мы, комсомольцы, решили подхватить почин Котельниковых. Все до одного комсомольцы нашего цеха уже зафиксировали на бумаге свои обязательства. Разрешите мне передать эти обязательства нашему профоргу Матвею Яковлевичу… — Под громкие аплодисменты он протянул их Погорельцеву — целую кипу. — Вручить решили всенародно — в знак того, что сознаем всю ответственность, полностью отвечаем за каждое свое обязательство… И еще потому, что в нашем цеху оказались такие, кому дорог только собственный карман…

За час-полтора успело выступить большинство из сидящих в зале. Ни одно соображение, занесенное второпях, во время работы, огрызком карандаша в блокнот либо глубоко хранившееся в памяти, ни одна мысль, острая, горячая, как вьющаяся из-под резца темно-синяя стружка, не остались невысказанными.

Радостно взволнованный Сидорин, сверкая бирюзовыми глазами, спросил:

— Есть еще желающие? Товарищ Аухадиев, не хотите ли вы что-нибудь добавить собранию?

Все рассмеялись. Кто-то выкрикнул:

— Кончился его золотой запас.

Сидорин знал, что Аухадиев не один, за его спиной стоит и еще кое-кто. Хорошо бы дать им бой именно сегодня, сейчас, когда подавляющее большинство так горячо откликнулось на призыв Котельниковых. Но недовольные, видимо, предпочли действовать втихую, исподтишка. А впрочем, они уже получили достойный отпор. Сидорину стало как-то неловко за те сомнения, что мучили его перед собранием. Плохо, выходит, знал он доверенный ему коллектив.

— Если нет больше желающих, — сказал он, — подытоживаю: механический цех принимает вызов братьев Котельниковых… и обязуется… — Последовали конкретные обязательства. — Кто за это предложение, прошу поднять руки. Кто против? Нет. Воздержавшихся?.. Тоже нет. Принимается единогласно! Итак, товарищи, за работу. Открытое партийное собрание объявляется закрытым!

3

— Сейчас, по-моему, самое время двинуть проект Назирова, — сказал как-то Муртазину вернувшийся из цехов Гаязов.

На дворе стоял мороз, узкое лицо Гаязова раскраснелось, но сейчас, сидя в удобном кресле в кабинете директора, он чувствовал, как по телу разливается блаженное тепло. И на душе было спокойное тепло и ясность.

— А что говорит трезвый расчет? — спросил Муртазин, сощурив глаза и пытливо вглядываясь в парторга, словно желая проникнуть в самую его душу. И в то же время в глубине его карих глаза зажглись веселые искорки. Гаязов не мог не подметить их, — уж очень это было необычно для Муртазина. В ожидании, что директор, по обыкновению, обзовет его беллетристом, он сказал, улыбнувшись:

— Основной расчет у парторга всегда один — душевная энергия людей.

Муртазин покачал головой, и веселые искорки в его глазах забегали еще живее.

— В докладной записке министру об этом не напишешь, Зариф… — Он запнулся, колеблясь, добавить ли отчество. У татар при обращении к старшему добавляют в знак уважения «абы», к сверстнику же или к человеку моложе себя обращаются просто по имени. Гаязов был немного моложе Муртазина, однако обращаться к парторгу по имени казалось директору не совсем уместным. Гаязов заметил замешательство Муртазина, его выпуклые глаза засветились улыбкой.

— Вы долго жили вне Казани, Хасан Шакирович, отвыкли… Можете называть меня просто Зариф, я не обижусь.

— А почему в таком случае сами нарушаете этот обычай?

— Ну… вы можете обидеться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза