Огненный мост

Сосновский повернул голову и увидел того самого мужчину в сером плаще. Теперь он разглядел его: узкое лицо, светлые короткие волосы спадают чубом на высокий лоб, кожа на лице нездоровая, с землистым оттенком, и очень внимательные глаза, как у художника, глаза, способные видеть глубоко. И никакого акцента.

– Да, скоро осень, природа спешит поделиться красками, – отозвался Михаил.

– Хризантемы – лучшие из цветов.

– Возможно, – Сосновский пожал плечами. – Но это георгины.

Михаил собирался двинуться дальше по улице, прекратив непонятный и бесцельный разговор, но тут незнакомец снова заговорил:

– Помнится, на углу Вильгельмштрассе и Беренштрассе стояла женщина в красном берете и тоже продавала цветы. Прекрасные осенние цветы.

Сосновский вспомнил. В здании на углу этих улиц располагалось Министерство иностранных дел Германии. И женщина с цветами там стояла почти каждое утро. И что последует за этим намеком? Неужели этот человек узнал Михаила? Провокация? Почему он так хорошо говорит по-русски? Что ж, пусть он сам делает следующий шаг. Нельзя показывать своей заинтересованности. Сосновский никак не отреагировал на слова незнакомца. Он приподнял шляпу, делая прощальный жест, и собрался было уйти, но мужчина настойчиво продолжил:

– Ее звали Клара. Она умерла от туберкулеза полгода назад. Я как сейчас помню ее голос. – И незнакомец произнес по-немецки с очень похожими интонациями: – Купите у меня цветы, господа! Осенние цветы помогут вам пережить осень и дождаться весны.

Это была ее фраза. Ее действительно звали Кларой, многие знали эту женщину, с ней почти все здоровались. Кажется, у нее во время испытательного полета погиб сын. Он был военным летчиком. Этот человек бывал в Берлине, бывал на Вильгельмштрассе, 76, он лично видел, а может, даже знал Клару.

Кивнув незнакомцу, Михаил двинулся по аллее. Пусть думает, что обознался. Если он узнал его, то как он объяснит, что дипломат из советского посольства разгуливает где-то на Волге по провинциальному городку, вместо того чтобы работать в своем ведомстве в такой сложный для страны период?

– Мне надо с вами поговорить. – Мужчина догнал Сосновского и пошел рядом. – Умоляю вас, только не здесь, не на виду у всего города. Это очень важно. Не для вас лично, а для вашей страны, для меня.

– Вы меня с кем-то путаете, гражданин, – лениво отозвался Михаил. – Я и языков-то иностранных не знаю. Чего вы там говорили?

– Если бы здесь был господин Карташев, – немного раздраженно заявил мужчина, – я бы подошел к нему. И он бы повел себя более профессионально. Умоляю вас.

Василием Игнатьевичем Карташевым в Берлине был начальник Сосновского. Они часто приезжали в германский МИД, вместе ездили по стране, бывали на официальных встречах и банкетах. Похоже, этот человек знал многое. Или ему рассказали, чтобы выглядело убедительно. Все, пора идти на контакт, хватит тянуть резину.

– Не знаю, чего уж вы там себе напридумывали, с кем меня спутали. Но ладно. Через два часа встречаемся с вами в Радищевском музее. Там открылась замечательная выставка. Не знаю, что вы от меня хотите, но посетить эту выставку мне бы очень хотелось.

– Хорошо, я приду. – Мужчина прибавил шагу, обогнал Сосновского и вскоре скрылся за поворотом аллеи.

Выставка действительно открылась совсем недавно. И действительно была интересной. Она называлась «Отечественная война советского народа против гитлеровских империалистов». На ней были представлены не только документы, трофеи, плакаты, фотографии, но и живопись, и скульптура. В музее демонстрировались работы саратовских художников и произведения мастеров, оказавшихся в эвакуации в Саратове. Здесь были выставлены работы скульпторов Златовратского и Кондратьева, живописные полотна Гончарова, Рублева. А еще изумительные и очень талантливые работы недавней выпускницы Киевского художественного института Татьяны Яблонской.

Но Сосновский не намеревался устраивать шпионскую встречу в музее и не собирался бродить по залам музея, кривя рот и говоря шепотом в сторону своего собеседника. Для таких случаев Михаил снял три маленькие квартиры, одна из которых была всего в квартале от Радищевского музея. Это были его конспиративные квартиры. Там он уже встречался и с Шелестовым, и с Марининым, когда требовалась полная конспирация. Ему вообще нежелательно было, чтобы кто-то заподозрил «представителя Главка» из Москвы в связях с НКВД. Конспиративную квартиру потом можно будет и бросить как засвеченную. Нетрудно снять другую.

Они встретились на выставке. Сосновский сразу увидел возле скульптурных работ того самого незнакомца. Пройдя мимо него, Михаил еще немного покрутился по залам, проверяя, нет ли в зале еще кого, кому интересна его личность. Самые элементарные методы проверки показали, что слежки нет. Да и профессионализм его нового знакомого подтверждал, что этот человек не видит за собой наблюдения.

Сосновский отправился к выходу. Углубившись во дворы, он специально прошел самым длинным путем, а потом остановился у низкой двери, ведущей в подвальное помещение. Вскоре в пустом дворе появился и незнакомец.