Огнем и мечом

– Да, что-то есть. – Харакаш кивнул, взял свой стакан и тоже сделал глоток. – Ох, то, что надо после такой дороги. Пейте, ваше рассекреченное высочество. Вино так себе, но не крепкое и в меру сладкое.

Мужчины быстро расправились со своей порцией питья, а я жалела, что в этом мире еще не придумали полноценный глинтвейн – даже щедрая доля меда с трудом перебивала кислоту.

– Так что по нашему беглецу? – Островитянин расстегнул верхний ремень и снял пончо, бросив его на скамейку рядом. Я, предоставив Гиру право объяснить ситуацию, с интересом уставилась на броню Харакаша, в очередной раз разглядывая искусное травление кожи и периодически косясь на его лицо.

– Забрал понемногу сил у всех, кроме тавернщика, и сбежал, устроив нам метель.

– Понемногу? Он никого не убил? – Мастер меча удивленно приподнял брови, и Гир отрицательно покачал головой.

– Все живы и здоровы. Самое страшное, что им грозит, так это легкое недомогание. И то через пару суток пройдет.

– Главное, чтоб он сам не сдох раньше времени, – резюмировал Харакаш, подперев голову кулаком и поглядывая в сторону кухни, а я вдруг поняла, какой вопрос так и не задала до сих пор ни одному храмовнику, и решила, что сейчас наверстать упущенное лучше всего.

– Гир, а в Ордене бывают сестры-рыцари?

Храмовник посмотрел на меня нечитаемым взглядом, потом кивнул.

– Редко, очень редко, но бывают. В основном это благородные дамы, весьма храбрые для того, чтобы выбрать такой путь, достаточно богатые, чтобы обеспечить себя всем необходимым, и одинокие – без мужа, родителей или детей. Видимо, Карл принял тебя за одну из таких вначале.

Я задумалась, снова отпив из кружки, а Гир, вздохнув, чуть повернулся ко мне, справедливо ожидая новых вопросов. Я не стала его разочаровывать.

– А неблагородные дамы стать сестрой-рыцарем не могут?

– Мы не берем девочек в обучение, да и родители не стремятся их к нам посылать. Когда ребенок попадает к нам, это происходит обычно в десять-двенадцать лет, он приносит первые обеты и следующие десять лет работает на благо Ордена, обеспечивая в том числе и себя. Через десять лет приносится второй обет, и для нас ребенок становится взрослым послушником. К этому времени он должен определиться, каким путем пойдет дальше, где принесет большую пользу. Соответственно его выбору он проходит обучение, получает все необходимое снаряжение и спустя еще десять лет дает третий обет, после которого для него уже не будет пути назад. Он отрекается от своего детства, от старой семьи и становится частью Ордена.

Указующий замолчал, глядя на меня, а потом вздохнул:

– Не поняла?

– То, что ты говорил, поняла. Но как это отвечает на мой вопрос?

– Легко! – вмешался островитянин, прищурившись на храмовника и барабаня пальцами по столешнице. – Если девиц не берут в юном возрасте, то попасть в Орден она может только взрослой. А на что одевать, обувать, кормить и учить взрослую девицу, которая палец о палец ради Ордена не ударила, знать не знает их порядков и никакой пользы не принесла? Вот и получается, что надеть одеяния храмовника может только та, что с собой привезет плату за свое обучение.

Я посмотрела на Указующего, ожидая каких-то комментариев, но тот только молча кивнул, даже не оспорив ни одного высказывания.

– Угу, ладно… А вот про одеяния? На мне же андарийские цвета, сюркотта…

– Женщины ходят в том, что привезли с собой, до третьего обета, – пояснил Гир и кивком головы указал на выходящего с кухни Карла, что нес на подносе три тарелки, исходящие паром.

Сдобренная маслом перловая каша с кусочками какого-то мяса провалилась в желудок с космической скоростью. Я даже понятия не имела, насколько голодна на самом деле, и теперь, наевшись, чувствовала себя тяжелой и ужасно сонной.

Пока я оценивала собственное состояние, Харакаш, сходив к стойке, взял у Карла два ключа.

– Четвертая дверь с правой стороны. – Кусочек металла опустился передо мной на столешницу. – Третья дверь с левой стороны. – Второй ключ лег перед Гиром. – А я останусь тут. Гир, поможешь ей с доспехами?

Храмовник облизал ложку, кивнув, отодвинул от себя пустую посуду и встал. Обойдя стол, он поднял мою и свою седельную сумку.

– Идем, пара часов на сон в мягкой постели пойдет на пользу после такой поездки.

Я, удивленная тем, что островитянин доверил Указующему помочь мне, лишь молча кивнула и, подхватив свои вещи с лавки, взяла ключ и пошла следом за храмовником наверх по слегка поскрипывающей лестнице в освещенный парой масляных ламп коридор.

У самой двери Гир взял у меня ключ, открыл дверь и, пройдя внутрь первым, запалил стоящую на тумбе у кровати лампу маленьким огоньком, соскользнувшим с пальцев.

Обойдя комнату по кругу и заглянув в каждый уголок, храмовник удовлетворенно хмыкнул и вернулся ко мне.

– Чисто во всех смыслах. Кто помогал тебе с доспехами раньше?

Я, бросив свою ношу на кровать, подняла левую руку, чтобы Гиру было проще расстегнуть ремни кирасы.

– Альвин.