Огнем и мечом

Стилет, что я сжимала в левой руке, входит рядом с ее позвоночником с ужасающей легкостью и выскальзывает из моей ладони, оставаясь в теле Доры, что падает спиной всем весом на его рукоять.

Выпущенный солдатом арбалетный болт пролетает над головой девушки, впиваясь в стену.

Топор с глухим стуком выпадает из ослабевшей женской руки, и я слышу, как в моей голове поет свою кровожадную песнь клинок, щедро напитываясь кровью побежденного врага.

Взгляд Доры помутнел на мгновение, чтобы потом обрести ужасающую четкость. Она смотрит на меня умоляющим взглядом, полным боли, страха и собственной вины.

«Хватит! Остановись! Не трогай ее!» – Мой мысленный крик, обращенный к собственному оружию, ничего не меняет. Я ощутила некоторое замешательство от Жала, запоздало осознавая, что мне, в общем-то, уже не требуется касаться его руками, чтобы сохранять мысленную связь, а потом вдруг поняла, что моему клинку не под силу выполнить такое требование.

То, для чего его создали. То, что являет его суть – сбор чужих сил для поддержания владельца в нужный момент… Как бы я ни уповала на его разум, Жало в первую очередь инструмент, а потом уже все остальное.

– Прости… – Мой голос дрогнул, когда я опустилась на одно колено рядом с девушкой, едва касаясь ее плеча пальцами.

Глаза Доры подернулись дымкой, веки задрожали и замерли. Боль ушла вместе с ее жизнью.

Подняв голову, я обвела взглядом стоящих в моей комнате мужчин. Хотелось орать, выть, швыряться предметами. Хотелось найти виновного и медленно вкрутить ему стилет в брюхо, хотелось…

Я сглотнула, пытаясь успокоить это внезапно возникшее желание убивать, и, усилием воли отогняя от себя кровожадные мысли, старалась сконцентрироваться на лицах людей, стоящих в комнате.

Их определенно прибыло, и смотрели они на меня каким-то странным, напряженным взглядом.

– Что? – одними губами спросила я, обводя их взглядом. В задних рядах возникло какое-то движение, зазвучал легко узнаваемый голос. Бернарда пропустили вперед, и он, бросив короткий взгляд на лежащую в луже крови Дору, уставился на меня.

– Ваше высочество, я прошу прощения за случившееся. Это целиком моя вина, и я готов… – Его голос звучал резко, гневно, а сам он действительно ощущал свою вину за все это.

«Но разве ты виноват на самом деле? Дора имела возможность входить в мои покои, убирать там и всячески прислуживать, как и подобает. Здесь нет стражников, стоящих по коридору, они были ни к чему. Здесь никогда не было посторонних, да и… но как? Кто сделал это с тобой?» – Мысли снова возвращаются к девушке, я отвожу взгляд от Бернарда, забыв, что ничего не ответила ему, и кладу ладонь на лицо мертвой Доры, проводя вниз и навсегда закрывая ее глаза.

– Выйдите. Все.

– Но…

Я снова поднимаю взгляд на Бернарда, и несколько мгновений мы смотрим друг на друга.

– Я сказала – всем выйти и закрыть дверь. – Собственный голос странно резанул слух. В груди обожгло, ладонь сама потянулась к валяющемуся рядом топору. Стоящие полукругом солдаты отступили, Бернард вздрогнул и махнул им рукой в сторону двери. Они вышли один за другим, последним, пятясь и не сводя с меня взгляда, покинул мою комнату граф.

Дверь глухо стукнула о косяк.

Я ни мгновения не сомневалась, что весьма скоро здесь окажется магистр, Харакаш, кто-нибудь из Длани, и хорошо, если не будет Альвина. Времени у меня было немного.

Неровный огонек масляной лампы, принесенной кем-то из солдат и поставленной на стол у стены, бросал тени на тело Доры так, что казалось, будто ее ресницы едва заметно дрожат. Румяное загорелое лицо девушки было умиротворенным и спокойным и совсем не вязалось со следами ожогов вокруг глаз.

Чуть приподняв Дору за плечи, я перехватила ее под лопатки, и, усадив бездыханное тело, опирая на собственное плечо и придерживая рукой, взялась за рукоять стилета, вытаскивая его из раны.

Кровь хлынула с новой силой, и в этот раз оружие ее уже не впитывало – она просто соскальзывала с трехгранного лезвия, не оставляя ни капли на мягко светящемся металле.

Словно бы со стороны я наблюдала сама за собой.

Откуда это спокойствие во мне?

Уложив Дору обратно на пол, я, встав, подняла опрокинутый ранее стул, поставила его чуть в стороне от темно-алой, влажно блестящей в свете огня лужи крови, что медленно растекалась из-под тела, и села, глубоко вздохнув.

«Мне жаль. Меньше всего я хочу делать это, Дора. Но иначе я не узнаю, кто заставил тебя сделать все это. И не смогу отомстить. Не знаю, нужна ли тебе эта месть, но она нужна мне. Очень нужна. Просто потому, что… так будет правильно», – мысленно обратилась я к Доре.

Несколько мгновений я смотрела на неподвижное тело девушки, а потом перевела взгляд на стилет в своей руке. Не нужно было никаких слов или связного, сформулированного приказа. Я чувствовала оружие в своей руке как продолжение себя самой, и оттого пожелание взять свежеполученные силы Доры исполнилось так же быстро, как если бы я просто решила согнуть палец.