Один выстрел во время войны

— Сам ты очумел! Посмотри, как люди работают. А ты сонных мух еле сгоняешь своей лопатой!

— Чья бы корова мычала, а твоя молчала, — огрызнулся Дмитрий, но все же посмотрел на соседей. Бородулин — жилистый мужик — и тот взмок от напряженной работы. А было всего начало первой половины дня. Федор Васильевич как заведенная машина бросал и бросал землю наверх, не поднимая головы.

— Не могу на тебя такого смотреть…

— Нашелся командир, — уже смиряясь, пробормотал Дмитрий и словно подключил новые силы. Его лопата начала чаще взмывать над головой, сверкая белой, отполированной землей поверхностью.

7

Не за горами, не за долами, оказывается, скрывалось в это жаркое лето счастье Павловского…

С большим трудом, но все же добрался он до вагонов. Уставший, сел в тени короткой двухосной коробочки, и в пустынном безмолвии когда-то оживленной стоянки строительно-восстановительного участка до него донеслись женские голоса. «Видимо, прав Карунный, мужчин здесь не осталось». Отдохнув немного, он направился в их сторону. Вскоре увидел, что между расцепленными вагонами женщины устроили прачечную. На протянутых от вагона к вагону веревках сохли мужские нательные рубашки, гимнастерки, полотенца, в корытах пенилась мыльная вода. Работа здесь была в разгаре. «Для людей участка стирают», — подумал Павловский.

— Здравствуйте! — разудало развел он руки в приветствии, как бы обнимая всех одновременно. — Передаю вам привет от наших рабочих с трассы!

Женщины разогнулись, стоя у корыт, с их рук стекала под ноги вода.

— Ото всех сразу? — спросила маленького роста полная работница. — Откуда взялся такой?

— Оттуда, с трассы! — по-прежнему бодрился Павловский. Только сникни перед ними, считал он, тогда не рассчитывай на успех. — Вы меня или не узнаете? Я же в Раздельной был вашим начальником, не помните? Вместо Карунного?

— Помним, как же… Для начальника веселый больно.

— Значит, забыли, — огорченно произнес он. — Я к вам по поручению Карунного Семена Николаевича…

— С этого и начинал бы.

— Вот я и начал… В мое распоряжение требуется два человека. Кто старшая у вас? Любых двух человек, рейки носить и нивелир. Работа легкая, вроде прогулки будет. Может быть, найдутся желающие, добровольцы, так сказать?

— Во шустрый!.. — покачала головой коротышка, объявившая себя старшей, вроде бригадирши у прачек.

— Времени мало у нас, — требовал Павловский. — Давайте решать без торгов, мы не на базаре. Кто со мной уйдет?

Бригадирша подоткнула клеенчатый фартук под веревку, заменявшую пояс.

— Ты серьезно?

— Такими вещами не шутят.

— Во шустрый… Стирать ты будешь вместо нас?

— Я передаю приказ Карунного, поняли? Ваше дело выполнить его.

Женщина недоверчиво взглянула на него.

— Ну, бабы, как мы будем?

— Вы собираетесь обсуждать? Приказы не обсуждают.

Бригадирша посмотрела на прачек, вздохнула.

— Чтой-то никто не собирается.

— То есть… как это… не собирается?! — повышал голос Павловский. — Это приказ, понимаете? И еще напоминаю, мы с вами на военном положении, а по закону военного времени…

— О-о, куда заехал… Законом колешь… А мы без всякого закону делаем что умеем. Мы — добровольные. Будешь придираться — уйдем, стирай тут один по закону военного времени.

Она брезгливо махнула рукой, это больше слов показалось Павловскому оскорбительным.

— Я не позволю так разговаривать со мной!.. У меня истекает время…

Из-за вагона появилась Таня с охапкой высохшего белья в руках. Павловский остолбенел: что за наваждение? Ее здесь не должно быть! Давным-давно, еще из Раздельной она уехала к матери…

Девушка остановилась, хотела повернуть назад; увидев, что женщины обратили внимание на ее нерешительность, покраснела и еле пролепетала:

— Здрассте…

— Таня… Здравствуй! Не ожидал встретить…

— И я… не ожидала…

— Ну, со свиданьицем вас! — засмеялась бригадирша. Погрузив в корыто оголенные до локтей руки, начала стирать.

— Спасибо, вы очень любезны, — растерянно проговорил Павловский. Он очень боялся, что Таня сразу начнет упрекать за неразбериху в их отношениях зимой, вспомнил ее непосредственность и подумал, как бы отозвать подальше от женщин и объясниться, если появится необходимость. Но возникла самая нужная, спасительная мысль: вот кто выручит. — Таня! Послушай, ты даже не знаешь, как нужна мне. Прошу помочь рейки таскать, нивелир… И еще одного человека подбери, кого сочтешь нужным.

Он не сомневался в успехе.

— Таня, давай сейчас же обговорим все. Прошу. — Не дожидаясь ответа, уверенный, что она пойдет без промедления, он направился в сторону железнодорожной насыпи. Когда отошел на приличное расстояние, чтобы женщины не смогли услышать их беседу, он едва не сказал: сядем. Оглянулся, а Тани нет. Она стояла у вагона и смотрела ему вслед. «Ишь, самостоятельность проявляет…» — Жду тебя! — крикнул он и с удовлетворением проследил, как робко Таня сделала первый шаг, оглянувшись на прачек, будто спрашивая разрешения. «Вот так надо с самого начала, без капризов…»