Один выстрел во время войны

Утром у него было хорошее настроение, он еще находился во власти близких его сердцу мыслей. С явным превосходством более опытного и глубоко думающего человека посмотрел он на умывающегося Петра, похлопал его по голой спине и пошел к выемке с лопатой в руке. Он считал Федора Васильевича и Петра, самых близких ему людей на трассе, обойденными счастьем. Они не испытывают того, чем переполнен он.

Работать начал сразу, не дожидаясь друзей. Он по-прежнему думал о Тане, пытался догадаться, чем она занята сейчас. Сколько времени Дмитрий рыл землю, он не знал, но когда почувствовал, что надо перевести дыхание, увидел: рядом никого нет. Посмотрел в сторону палатки, а там собрались все рабочие и о чем-то оживленно говорили, никто не спешил к выемке.

— Собрание будет, — пояснил Петр, когда он подошел.

Действительно, вскоре появился Карунный в сопровождении незнакомого мужчины средних лет, с обветренным лицом.

— Товарищи! Наше собрание будет коротким, так что времени отнимет немного, — начал Карунный. — К нам приехал представитель Пристенского района, второй секретарь райкома партии, он же руководитель районной колонны строителей на трассе, товарищ Громов, который выступит перед вами, а пока доложу о нашей работе.

Он вынул из кармана бумажный лист, развернул его.

— О нашей выработке. Вам известно, что норма на каждого три кубометра в день. Вынуть грунт, переместить его и так далее. В первое время наш коллектив еле-еле справлялся с таким заданием. Потом — ничего, дело пошло веселее. В последующие дни, в частности за вчерашнее световое время, выработка на человека в среднем у нас достигла четырех и трех десятых кубометра. Это хорошо. Но, сами понимаете, мы с вами работаем не во имя этих благополучных цифр, а для того, чтобы скорее построить дорогу и тем самым приблизить победу над врагом. Если мы усилим темп, то кому в первую очередь будет лучше? Нам, потому что закончим с этим трудоемким объектом раньше намеченного. А потом — войскам Воронежского фронта, а следовательно, всей Красной Армии, в конце концов, делу обеспечения победы. Вот и подумайте, как мы будем работать дальше.

Он свернул бумажный лист и сунул его в карман. Было видно, что бумага Карунному не требовалась, он просто готов был зачитать показатели производительности труда за каждый отработанный день, но посчитал, что этого делать нет смысла. Людей он знал, в том, что поймут его правильно, — не сомневался.

Громов шагнул вперед и как бы отгородил собою Карунного.

— Товарищи! Я пришел по поручению коллектива нашей колонны строителей из Пристенского района. Поручено поговорить об очень серьезном деле. Мне как второму секретарю райкома партии известно многое. Считаю необходимым доложить вам… — Громов посмотрел в небо, словно убеждаясь, что над головою нет вражеских самолетов. — Сами видите, готовится сражение, без самолетов не обойтись. Но как им, самолетам, делать свое дело, если в прифронтовом тылу нет аэродромов? Вот такой пример. Вы сами участвовали в восстановлении железнодорожных участков от Воронежа до Касторной и от Касторной до Курска. Чего только ни делали гитлеровцы, чтобы вывести из строя эту важнейшую коммуникацию Центрального фронта! Защитить надо было эти линии. В трех-четырехдневный срок предстояло построить аэродром для наших истребителей. Более трех тысяч местных жителей сооружали аэродром, и двадцать третьего марта он принял первые самолеты.

— Молодцы! — восторженно подал голос Захаров.

— Сейчас на строительстве взлетно-посадочных площадок, командных пунктов, землянок, щелей, стоянок для самолетов, оборонительных сооружений занято более трехсот тысяч трудящихся Курской, Орловской, Воронежской, Сумской и Харьковской областей. Без их помощи невозможно создать в короткое время непреодолимую оборону силами самих войск. Имеются добрые вести. Например, колхозники Прохоровского, Суджанского и Ракитянского районов за десять дней построили восемь полевых аэродромов…

— Ого! — скрипуче протрубил Захаров.