Один против всех

— У вас ничего нового, Дэв? — спросил репортер «Экспресса».

— Ровно ничего.

— А дело Карровэй?

— Им занимается рэднорская полиция, Джерри.

— Хотя она жила в нашем городе? — он искоса взглянул на Бэньйона. — Нас интересует ее история. «Экспресс» не любит, когда его читателей находят убитыми. Мы не можем себе позволить отказаться ни от одного подписчика, ты же знаешь.

Оба в молчании остановились перед дверями лифта. Фарнхэм больше не улыбался.

На улице шел дождь, и вода стекала по широким оконным стеклам.

— У меня было впечатление, что ее делом занимаешься ты. Ты что, отказался?

— Да. Оно теперь не у меня.

— А у кого?

— Спросил Уилкса.

Фарнхэм поджал губы:

— Тоже неплохая идея, — глубокие складки пролегли у его рта. Достал портсигар, предложил Бэньйону.

— Кури, Дэв!

— Спасибо, не хочется.

— Дэв, скажи — ты веришь в то, что преступление совершено на сексуальной основе?

— Хочешь поиграть в детективы — пожалуйста!

— Да не будь ты таким мнительным! Я в курсе насчет Бигги Бурроу, но все же мне любопытно. Кроме того, я не люблю, когда меня обманывают.

Какое-то мгновение Дэв недоуменно глядел на Фарнхэма.

— Не любишь?.. — неожиданно вся злость против Уилкса перенеслась на совершенно невиноватого Фарнхэма. — Не любишь?.. — повторил он. — Так какого черта ты вмешиваешься не в свое дело? Им занимается полиция, а не репортеры!

— О, кэй, Дэв, как знаешь! — он повернулся и пошел обратно по коридору.

Дэв почувствовал в горле удушье; как ему надоело лгать и изворачиваться! Глубоко вдохнув воздух, крикнул:

— Джерри!..

Фарнхэм уже открывал дверь пресс-центра, когда к нему, потирая лоб, приблизился Бэньйон.

— Джерри, забудь, что я сейчас сказал! — попросил он.

— О, конечно, забудь! — Фарнхэм пощелкал пальцами. — Почему бы и нет, Бэньйон?

— Прошу тебя, забудь. У меня не было причин говорить с тобою так.

— Ладно, я ничего не слышал, Дэв. Это все, что ты хотел мне сказать? — произнес Джерри уже совсем другим тоном.

Дэв поколебался.

— Нет, есть еще кое-что. Я напал на след Бурроу, я уверен, что убийца Люси — он. Но когда я дошел до этой точки, у меня отняли дело. Уилкс хочет передать его кому-нибудь из смены Джонсона.

Джерри Фарнхэм улыбнулся, но улыбка вышла кривой.

— Ты так думаешь? Не прошло и двадцати минут, как я вышел от Уилкса. Я спросил его насчет Бурроу. Он сказал мне, что в твоем расследовании нет позитивного отправного пункта, — Джерри легко присвистнул, — и что вся история рассосется, как дым в воздухе. Как же привести к одному знаменателю твои предположения и его слова?

— Кто хочет — сможет, — сухо ответствовал Бэньйон.

Фарнхэм потер руки.

— Можно ли, гм, рассматривать твое предположение, как основу для статьи?

— Нет, черт побрал! — слова эти вырвались у Бэньона прежде, чем он отдал себе отчет в их значении.

— Ты знаешь, это выглядит так, словно ты… — пожав плечами, Фарнхэм прервал себя. — Ну, да все равно. Спасибо, Дэв, — и Джерри исчез в комнате.

Дэв ждал лифта. Опять время ушло впустую. Если хочешь остаться честным человеком, это всегда стоит немало…

Фарнхэм не написал очерка о том, что узнал, да и не было материала на очерк, по крайней мере, на сенсационный! Но он отдал материал сотруднику, который писал политические передовые — и у того статья вышла на славу! Резкая, с сарказмом написанная статья о противоречивости мнений сотрудников комиссии по уголовным делам. В ней содержался намек на то, что в комиссии нет единого мнения, какими методами и с какими усилиями город должен бороться с откровенными гангстерами. Конечно, подобным элементам кое-что прощается — так повсюду, и с этим приходится мириться — но для убийства Карровэй был вызван особый «специалист» из Детройта. Не хватало только почетного эскорта, каким его забыла снабдить полиция. Следствие по делу Карровэй ведется особенно неуверенно, ибо энергичность действий полиции находится в прямой зависимости от давления, которое оказывают на нее гангстеры и политиканы.

Это была сильная статья! И намного острее, чем если бы в ней просто-напросто излагались факты. Поэтому она обратила на себя в управлении всеобщее внимание, снизу доверху.

Уилкс в бешенстве бегал по кабинету и ругался так громко, что это сделало бы ему честь во дворе любой казармы. Он стучал кулаком по столу, его лицо было воплощением бешенства — и все-таки во время этой искусно разыгранной сцены Дэв подметил в нем какую-то скованность, нерешительность, чертовски напоминавшие страх.

— По какому праву ты сообщил репортеру имеющиеся у нас факты? — уже в пятый раз выкрикнул Уилкс.

Странно, но Дэв сохранял полное спокойствие.

— Я согласен, что поступил неосмотрительно, но почему столько шума? Все можно выяснить…

— Я не хочу, чтобы проблемы полиции дискутировались в прессе, — кричал Уилкс, бегая по комнате. — Ты знаешь это не хуже, чем я.