Один из многих

— У меня нет невыгодных историй, юноша! И впредь прошу сменить тон… — начал он было, расправив спину и будто нависая над Дмитрием. Но тот громко захохотал, и смех этот был не истерический, не приятельский, а самый что ни на есть злобный. Все, пораженные, уставились на Дмитрия.

— Вы ведь не на службе, чтоб приказывать, — прорычал Дмитрий, смеясь. — И я бы предпочел слушать истории, чем ваш пустой треп!

— Господа, господа! — беспокойно вмешалась Елена, мягко взяв Алексея Юрьевича за локоть, отчего он оглянулся. Дмитрий также осекся. Искра вражды сверкнула, но тут же была поймана и погашена заботливыми женскими руками.

— Мне нужно позвонить, — грубо сказал Дмитрий и направился к выходу. Он резко достал «Сяоми» из внутреннего кармана, как бы показывая, что важный звонок отвлек его. Ему никто не звонил, но в нем было бешенство, которое все сосредоточилось в голубых, прозрачных глазах. Он поднялся на второй этаж, встал там в отдалении, где сидели какие-то чиновники. Долго он крутил телефон, будто переписывается. Потом увидел номер Петьки, и мысль уехать пришла на ум. Что ему здесь? Что его держит? Все решено и давно известно… а все же.

Зеленое платье скользнуло меж гостей, это была Алиса. Она с грацией прошла мимо пары бизнесменов и встала рядом. Лицо Дмитрия, бледное и печальное, показалось ей прекрасным.

— Почему вы ушли от нас?

— Вы знаете, Алиса.

— Да, — она наклонилась к стене и посмотрела вверх на чудную гирлянду настоящих свечей под потолком. В глазах ее пробежал блеск живого огня.

— Но мне вовсе не хотелось портить праздник. Тем более что его организовали вы… — Дмитрий точно оправдывался.

— Зачем же вы так?.. — заговорила Алиса, будто сама с собой.

— Я плохо создан. Когда всем весело, мне грустно, а когда толпа грустит, я некстати шучу.

— Неправда.

— Такова была моя участь с самого детства, — улыбнувшись, произнес он.

— Цитировать Печорина… вам это не идет, — трунила Алиса, наклонив головку.

В первой молодости он грезил литературой и даже вел телеграмм-канал. Оттого иногда любил отвечать словами персонажей; у них с Алисой раньше была такая игра. Она это помнила. Оба они улыбнулись. Меж ними возвращалась откровенность, как меж людьми давно знакомыми, слишком знающими друг друга.

Дмитрий облокотился о стену и показал рукой на людей: «Вы правы, Алиса, сейчас другое время. И героев нет… одни зрители».

Вокруг смеялись, пили, ели и неизменно болтали. А они стояли у стены под сводом растений, будто скрытые ото всех.

Она беспокойно двигала рукой, будто ища чьей-то руки…

— Вы так их презираете?

Дмитрий вздохнул:

— Судя о других, я, прежде всего, отзываюсь о себе.

Девушка дрогнула:

— Так у каждого из нас.

— Быть может, — был ответ.

Еще давно, при их раннем знакомстве Дмитрий и Алиса были очень дружны. Ему сначала было сложно говорить с Еленой из-за народившихся чувств, а с ней легко и свободно; так они болтали обо всем. Тогда она осталась дольше, чем планировала. И после отъезда Елены, прощаясь с Дмитрием, едва не упала в обморок. А теперь они стоят рядом. И ей хотелось опять говорить с ним, но вдруг она заметила объемное белое платье подруги, надвигающееся на них, как цунами.

Елена подошла с видом крайней решимости.

— Вы же не уедете? — сразу выпалила она и покраснела.

— Я, кажется, в чем-то виноват. Простите, что испортил ваше сытое веселье, — тихо отвечал Кавалергардов. И Елена сжала руку в кулак.

— Не нужно, Дмитрий! Это ведь я вас просила. И, признаться, знала, что вы расскажете нечто в таком духе…

«Я угадал», — подумал он.

— И мне было бы ужасно скучно, если бы не ваша история. Я… я еще не привыкла к свету, к его пустоте! — и глаза ее засияли, как у ангела; но не светлого херувима, а ангела мрака. Мягкая женская рука схватила его руку у всех на глазах. И Алиса с укором взглянула на подругу, такую обворожительную, такую уверенную, но такую сейчас невнимательную.

— Вот мы опять втроем. Как тогда в семнадцать, помните? Вы рассказывали нам истории самые разные. И мы могли часами рассуждать на любые в мире темы.

— Я глупо создан: ничего не забываю, — говорил Дмитрий дрожащим голосом. И Елена не поняла его слов. Лишь отвернувшаяся Алиса, светлые волосы которой закрыли ее прекрасное лицо, узнала опять слова Печорина. Она, быть может, так же любила читать.

Елена опомнилась, отпустила его руку и, зардевшись, стала поправлять волосы. Дмитрий глядел на собственную ладонь. Над их головами свечи дрожали частым пламенем, как звезды, бывает, мерцают в холодную ночь.

Мрамор, роскошь и все эти люди, среди которых отделились Беликов, Немов и Мари Карме с импресарио, неслись перед Дмитрием как водоворот. К ним подошли офицеры, и Василий Робертович указал, что они ищут Елену по поручению мужа.

— Что же… я здесь, — недовольно отозвалась она, глядя на офицера. Тот же, в свою очередь, смотрел на Алису и, кажется, не заботился более довольством хозяйки.

Мари Карме обворожительно и властно вступила на плохом русском:

— Нам просто было ужасно скучно. И мы решили искать вас!