Один

«Как вы считаете, возможно ли выработать в себе силу воли, или все детерминировано?»

Илюша, я должен вам дать такую довольно оптимистическую подсказку. Понимаете, что такое сила воли? Это способность поступать вопреки своим желаниям. Так вот, я вам хочу сказать, что с годами то ли желаний остается все меньше, то ли последствия этих желаний становится все мучительнее, но отказываться от удовольствий как-то после тридцати лет уже очень легко. И храбрость как-то формируется, потому что жизнью уже не очень дорожишь. Жизнью дорожит ребенок. Это неправильно, на мой взгляд, сказано у Стивенсона: «Мальчику жизни не жалко». Как раз Лев Лосев ему возражает: «Ребенку себя жаль». А зрелому человеку — уже не очень.

Поэтому сила воли вырабатывается сама собой. Ты уже понимаешь, что то, от чего ты отказываешься, оно не так уж и приятно, ничего особенно приятного в этом нет. «Лучшая девушка дать не может больше того, что есть у нее», — говорит Гумилев. Ну, это же касается и еды, и развлечений, и денег в том числе. То есть чем меньше ты наслаждаешься досягаемым, чем меньше сокровищ ты собираешь на земле, тем тебе проще становится как-то вырабатывать в себе небесные добродетели. Я не могу сказать, что это очень приятно. Нет, это неприятно. Благоуханная молодость тем и благоуханна, что есть великолепные такие у нее возможности. Но с годами, да, как-то несколько сохнешь, и сила воли появляется сама собой. Вы ее не вырабатываете, она у вас появится.

«Мог ли такой автор, как Евгений Богат, появиться в современных российских СМИ и завоевать сравнимую популярность? Изменились каноны нравственности или желание слушать и говорить о ней?»

Володя, хороший вопрос. Дело в том, что Богат вообще был одним из самых влиятельных публицистов семидесятых годов, на меня влиял очень сильно. Но обратите внимание, что ведь влияние Богата и его так называемых «моральных подвалов», как это издевательски называлось, больших статей о нравственности, влияние его было куплено тем, что это был человек с глубоким образованием, его тексты были глубоко фундированные. Самая популярная его книга «Что движет солнце и светила» — это сборник любовных историй из XIX и XX столетий, любовных историй великих людей. Там были не только люди очень известные, как Тургенев, но и мало кому известные, как Эдуард Гольдернесс, например, с его потрясающей любовной историей, его болезнью, его героическим мужеством (человек сам себе руку гвоздями прибыл к доске). Ну, много чего там было изумительного. Это потрясающий человек был.

И я боюсь даже говорить, за счет чего… не знаю, за счет чего Богат, чем он брал: то ли за счет своего действительно гуманизма, то ли за счет того, что он очень хорошо умел писать и много знал. Богат защищал людей в атмосфере тогдашней кровожадности. Возможен ли такой человек сегодня? Да, конечно, возможен. Только он должен знать, где ему печататься. У него должна быть площадка.

Я вот сейчас думаю с тоской, что, наверное, оптимальной площадкой для него (ну, помимо «Новой газеты», которая известна такими публикациями, где последний из могикан в большой журналистике Рост продолжает свое дело), я думаю, что «Сноб» в идеале мог бы печатать очерки такие. Вот Саша Гаррос, Царствие ему небесное, он двигался в этом направлении, то есть его очерки были почти так же влиятельны и так же умны, как очерки Богата. Вот такой журналистики сейчас почти нет. Но он это умел. Ну, вероятно, если бы когда-то Аня Старобинец захотела заниматься журналистикой, она бы могла, я думаю, это делать.

«Голосую за лекцию об Ольге Берггольц».

Подумаем.

«Голосую за лекцию об экзистенциальном кино».

Таких вас уже довольно много, нас. Я тоже склоняюсь. Ну, восемнадцать голосов против девяти — ровно вдвое. Наверное, придется говорить все-таки об экзистенциальном кино, тем более что один из наших самых постоянных слушателей и самых дорогих для меня людей — это Наталия Борисовна Рязанцева, которую я очень люблю. Она сейчас, я знаю, несколько прихворнула. И постараюсь я до отъезда, может, если получится, ее навестить. Но в любом случае, Наталия Борисовна, я передаю вам мою горячую любовь. Вот про вас-то мы сейчас и будем говорить, особенно если учесть, что в Новосибирске во время лекции по экзистенциальное кино с такими аплодисментами мы вспомнили эпизод, когда Зина Бегункова получает по морде в «Чужих письмах». Всегда этот эпизод сопровождается аплодисментами, даже когда о нем говоришь.

«Можно ли сказать…»

Вот Юра Плевако. Спасибо вам, Юра, большое. Подсказываете вы всегда и вопросы ваши точные.