Один

Очень хорошее письмо еще от Кромвеля, которого я тоже люблю страстно, постоянного слушателя: «Можно ли тематическую лекцию про странные живые дома и пространства в литературе? Марк Данилевский, Житинский, «Дом, в котором…» Петросян, Кэрролл, НИИЧАВО, «Нехорошая квартира» — все это разное, но так интересно! Что еще можно прочитать про уютный и добрый к героям дом?»

Ну, знаете, добрый к героям дом — не так-то просто. Вспоминается замечательный роман Оксаны Бутузовой «Дом», ну, просто один из любимых моих романов. Окс, если вы меня сейчас слышите, то я вообще вас очень люблю. Блестящий питерский писатель кафкианского направления. Но там дом не шибко добрый. А что касается домов добрых к их обитателям, домов с сюрпризами… Черт, не вспоминается! Вот недавно вышел «Slade House» Митчелла, где дом страшный тоже, дом пожирающий, голодный дом.

Знаете, Оливер, здесь, наверное, есть какая-то такая роковая довольно мысль: дом с его таинственными, вдруг открывающимися пространствами, ну, как собственно у Данилевского, — это территория чаще всего враждебная. Дом, населенный признаками. Ну, вариацией доброго призрака является Кентервильское привидение Уайльда. Но вообще-то дом к человеку, как правило, враждебен, потому что дом переживает человека. Помните, как у Токаревой: «Дома стоят дольше, чем люди». Дом явно зависит от человека и вместе с тем таит какую-то скрытую энергию. Заброшенный дом всегда полон мрачных сюрпризов, как в «Убить пересмешника» или в «Другие голоса, другие комнаты». То есть мне трудно найти историю о добром доме. Генри Дарджер свой второй роман написал… Вот там, где сестрички Вивиан попадают в Чикаго, там дом полный страшных тоже каких-то угроз: то летающее пламя, то хлопающие ладони, которые их ловят. Ну, Дарджер вообще был мрачный автор. Ну, так вот сразу не найдешь, понимаете. Даже «Дом, в котором я живу» наводит на мысли о бренности всякого дома. Ну, не знаю, Оливер. Я попытаюсь найти. Вообще сама идея, тема дома в литературе — она очень перспективная, она очень такая увлекательная.

Вот тут же мне кидают: «Чудесная повесть Бориса Штерна «Дом». Недавно открыл для себя Штерна. Мой любимый рассказ».

Я Штерна хорошо знаю благодаря пушкинскому его роману «Эфиоп», но, к сожалению, у меня нет как-то ни одного экземпляра вот этого рассказа «Дом», нигде и никогда он не встречался.

«Мистер Быков, позвольте задать вам один вопрос и сделать одно замечание. Почему, по вашим словам, антисемитизм — это болезнь, а после слова «русофобия» вы даже разговор с собеседником продолжать не стали бы?»

Объясняю, дорогой мой. Потому что «русофобия» — это выдуманный термин, обозначающий выдуманное явление. Антисемитизм — это вещь, к сожалению, реальная. А русофобией в устах ваших единомышленников называется любая критика в адрес России. К сожалению, бывают такие евреи, которые объявляют антисемитизмом любую критику в адрес евреев. Это да, действительно так. Но под антисемитизмом мы, тем не менее, понимаем преследование евреев по национальному признаку. Преследования русских по национальному признаку в России нет, да нет и в мире, честно вам сказать. Русофобией вы называете любую попытку высказать о России мнение, отличное от восторженного. Вот и вся русофобия.

Есть три термина, после которых надо прекращать разговор: «русофобия» (ну, это название трактата Шафаревича, и понятно, что за ним стоит), «англосаксы» и «геополитика». После этого дискуссия невозможна, понимаете. Потому что преследование русских за то, что они русские, мне не встречалось никогда. Вот преследование евреев за то, что они евреи, к сожалению, встречалось. К сожалению, еще раз говорю, есть такие евреи, которые и меня пытаются регулярно объявить антисемитом, и вообще любого, кто недостаточно восторженно о них высказывается. Ну, ничего не поделаешь, среди евреев есть свои дураки. Они есть и среди русских, и среди папуасов, и среди немцев. Затрудняюсь назвать национальность, которая от этого явление свободна. Замечательно говорил тот же Житинский, день рождения которого мы начинаем отмечать: «Я никогда не видел дураков только среди ирландцев, потому что вообще никогда не видел ирландцев».