Одержимость

Фабиан растворился, и перед ней предстал пораженный Мейн. Несколько мгновений он не двигался, потом на его лице появилось смущенное, робкое выражение.

– Извини, – сконфуженно сказал он. – Я… э-э-э…

Ее трясло, и она не сводила с него вытаращенных глаз. Она видела Фабиана как живого. В этом было что-то трогательное и в то же время ужасно непристойное. Господи боже, какие жуткие шутки играет с ней ее мозг.

– Извини, Филип. Я просто… не знаю… не готова.

Его рука соскользнула с ее плеч, он наклонился, оперся локтями о колени.

– Нет, это моя вина, целиком и полностью, – сказал он. – Просто ты так… безумно привлекательна, что я… я…

Он выпрямился, улыбнулся ей дружелюбной потерянной улыбкой.

– Я, пожалуй, пойду лягу, – сказала она.

Он посмотрел на часы.

– Господи, уже поздно. – Он медленно встал, снова огляделся, увидел вдруг страх на ее лице. – Как ты тут – не пропадешь?

Она кивнула, сморщилась.

– У меня нет другого выхода, верно?

Мейн вышел в коридор. Было холодно. Он потер ладонями плечи и прошел на кухню. Тут вообще царила зима. Он огляделся. Стены тоже влажные, или это игра его воображения? Он внезапно почувствовал себя очень неловко: дом не принимал чужака, гнал прочь. Филип намеренно без спешки взял пиджак со спинки стула, надел, потом остановился, огляделся. Он чувствовал, как холод проникает сквозь кожу. Подошел к стене, потрогал ее, провел по ней пальцем – стена была сухая. Он поднял голову к потолку; от холода его начало трясти. Он двинулся к двери, развернулся и еще раз окинул кухню взглядом.

– Сгинь, – громко, твердо сказал он и пошел по коридору.

– Ты что-то сказал? – спросила Алекс, выходя с подносом из гостиной.

– Я? Нет.

– Я была уверена, что слышу твой голос.

– Это я Блэку.

– Вот как.

Он вытащил из кармана собачий поводок. Неожиданно Блэк оживился, запрыгал, весело залаял.

– Домой, мальчик.

– Спокойной ночи, Филип.

– Спасибо за ужин.

– Спасибо за вино. – Она подалась вперед и поцеловала его в щеку. – Осторожнее за рулем.

– Ты можешь ночевать у меня, если… мм… если хочешь. У тебя будет своя комната, приезжаешь, уезжаешь… если ты не хочешь…

Она отрицательно покачала головой:

– Спасибо, но здесь мой дом. Я должна заново привыкнуть к нему, только и всего. Фабиан, так или иначе, редко тут бывал.

Она закрыла дверь, услышала радостный собачий лай в ночи и повернула ключ. И неожиданно почувствовала покой. Грандиозный покой и беззаботность, словно некое зло было изгнано из дома.

15

Алекс припарковала машину на мрачной улочке близ Глостер-роуд, скрестила пальцы, чтобы ее не заблокировали. Номера на домах стояли вразнобой, и она прошла по всей улице, пересекла дорогу, волнуясь, что опоздает и ее не примут.

Потом увидела его. Дом 49. Прямо против того места, где она припарковала машину, номер просто смотрел ей в лицо, чуть ли не поддразнивал, сердито подумала она. Она поднялась по ступеням, посмотрела фамилии на домофоне. Голдсуорти, Магвайр, Томас, Кей, Блэксток, Покок, Аззиз. Несколько фамилий были написаны неуверенной рукой, одна – перечеркнута. Среди них она нашла выцветшую желтую наклейку с аккуратно напечатанной на пишущей машинке фамилией Форд.

Она вздохнула с облегчением, но тут же опять занервничала. Неуверенно огляделась, спрашивая себя, знают ли соседи, не подталкивают ли локтями друг друга люди, идущие по тротуару, кивая в ее сторону. Зарабатывают ли медиумы хорошие деньги? Но если Морган Форд и зарабатывал, то ничего не тратил на ремонт здания. Плитки в ступенях подъезда растрескались, штукатурка с колонн обваливалась.

– Да? – раздался из динамика холодный, неприветливый голос.

– Это…

Боже мой, какое имя, черт побери, она ему назвала? Она никак не могла вспомнить. «Тяни, – подумала она, – тяни время».

– Джонсон, – сказала она вдруг с облегчением. – Миссис Джонсон.

Она ведь называла и имя – какое? Алекс снова принялась лихорадочно вспоминать.

Мрачный, тускло освещенный холл ничего не говорил о характере обитателей. На полке лежали несколько стопок писем, у стены стоял велосипед.

Квартира Форда находилась на третьем этаже, и когда Алекс добралась до двери, та открылась. Внешность хозяина удивила ее, и она попыталась вспомнить, что же ожидала увидеть. Стареющего бородатого чудака, динозавра из шестидесятых, облаченного в кафтан, сандалии и с ароматической палочкой в руке? Встретил же ее невысокий человек лет пятидесяти, как ей показалось, с аккуратно причесанными седыми волосами и в аккуратном сером костюме.

– Шуна Джонсон?

Алекс чуть было не сказала: «Нет-нет, Алекс Хайтауэр», но вовремя остановилась. Через дверной проем у него за спиной был виден тесный кабинет, где на столике аккуратно лежали стопки писем.

– Да.

Она назвалась Шуной, почему, черт побери? В жизни не встречала никого с таким именем!

Хозяин протянул небольшую розовую руку, на которой красовался дешевый перстень с искусственным камнем. Ладошка была малюсенькой, и Алекс подумала, не врожденное ли это уродство. Она словно пожала руку ребенку.