Одержимость

У правого уха раздался хлопок, похожий на пистолетный выстрел. Мелькнула тень, Филип инстинктивно дернулся. От стены на него упал кусок обоев. Прямо на глазах медленно отделился другой…

Филип открыл дверь, выключил свет, вышел, плотно закрыл дверь. Несколько секунд постоял в проходе, спрашивая себя, не привиделось ли ему все это. Снова взялся за ручку двери, но развернулся и пошел назад в кухню.

– Все в порядке? – Алекс встревоженно посмотрела на него.

Он ничего не ответил.

– У тебя какой-то обеспокоенный вид.

– У тебя в туалете давно влага на стенах?

– Влага? Какая влага?

– Обои влажные, они отслаиваются от стены.

– Не может быть… – Она нахмурилась. – В этом доме сухо, как в пустыне.

– Может быть, у тебя труба течет?

– Утром вызову водопроводчика.

– Я, пожалуй, посмотрю. Может, что-то несложное.

Он снял пиджак, повесил его на спинку стула.

– Я приготовлю кофе, – сказала она, когда он выходил из комнаты.

Неся кофе в гостиную, Алекс услышала, как Мейн возится наверху. Блэк сидел у входной двери.

– Эй, мальчик! – сказала она. – Хочешь погулять?

Пес не обратил на нее ни малейшего внимания.

Алекс поставила поднос, вытащила кассету с «Дон Жуаном» из магнитофона и поставила пленку с подборкой из Моцарта. Заметила на столе стопку нераспечатанных писем, подошла просмотреть их. Узнала почерк на одном или двух конвертах, но не смогла заставить себя распечатать. «Пока не могу», – подумала она. Попозже, когда она снова станет сильной. На мгновение ее обуяло сомнение: а будет ли она когда-нибудь снова сильной? Она налила себе кофе и села на диван.

Мейн вошел в комнату, вытирая ладони о вельветовые брюки.

– Черный или с молоком?

– Черный, пожалуйста.

– Нашел что-нибудь?

– Нет.

– Все равно спасибо.

Он сел рядом с ней и начал задумчиво размешивать кофе.

– Завтра принесу инструменты. Вскрою пол. Возможно, протечка где-то в соединении.

– Я и не знала, что ты такой мастер.

– Ну, у всех нас есть скрытые таланты.

– Ты мог бы написать книгу «Своими руками».

– Похоже, я буду сильно занят этими двумя книгами – «Своими руками» и о происхождении жизни.

– Я уж не говорю о стихах.

Алекс чувствовала, что Мейн напряжен. Неожиданно он оглянулся через плечо.

– Все в порядке?

Она поймала себя на том, что тоже оглядывается, ощутила укол тревоги. Вид у Филипа был обеспокоенный, он хмурился. Она больше ничего не стала спрашивать – погрузилась в музыку. Постепенно почувствовала, как он расслабился; вот поставил чашку и осторожно коснулся ее плеча. Она признательно подалась к нему, но по-прежнему нервничала. Ее знобило.

– «Свадьба Фигаро»?

– Да. Отрывки. Разное из Моцарта…

Ей хотелось говорить, общаться, слышать его голос, чтобы изгнать из головы этот странный страх. Ее воскресный вечерний страх сегодня пришел к ней позднее обычного.

– Ты очень спокоен.

Он вскинул брови.

– Готова дать тебе шиллинг, чтобы узнать, что у тебя на уме.

– Ты на этом не разбогатеешь. Подразумевается, что ты зарабатываешь в качестве моего литературного агента.

Она рассмеялась, потом снова замолчала, слушала музыку. Валторна играла в быстром темпе – самый зажигательный, самый веселый Моцарт. Она поймала себя на том, что постукивает ногой в такт мелодии, почувствовала ритмичное постукивание руки Мейна по ее плечу.

– Господи, – она вздохнула, – ну почему это должно было случиться, почему?

– Ну…

– Это и есть объяснение происхождения жизни?

– Что?

– Ну… – повторила она его мычание.

Он наклонился, звякнула чашка, потом он отхлебнул кофе, потом снова звякнула чашка.

– Все образуется, девочка, но не сразу. Нужно много времени. Жаль, что я не был с ним знаком.

Ей вдруг захотелось сказать ему: «Ты его узнаешь!» Неожиданно на нее накатил странный прилив возбуждения и даже оптимизма. Отхлебнув кофе, она сказала:

– Знаешь, забавно, как сейчас меняется у меня настроение – вверх, вниз. Нередко по нескольку раз за час.

– Так еще будет продолжаться какое-то время, – кивнул он.

Она посмотрела на него:

– Ты специалист во всем?

– Нет-нет, ничего подобного. Малые знания – вещь опасная.

– Значит, у тебя большие?

Его пальцы сжали ее плечо.

– Упаси боже, нет. – Он помолчал несколько секунд. – У нас в школе был учитель, напыщенный маленький человечек, он нам говорил с чувством собственного достоинства, что никогда в жизни не водил машину и не знает, как это делается. Но при этом он имел квалификацию машиниста паровоза.

Алекс улыбнулась.

– Он управлял паровозом в двадцать шестом году во время всеобщей забастовки, проехал от вокзала Кингс-Кросс до Эдинбурга без единой остановки. Он говорил, что ему принадлежит неофициальный рекорд скорости на этом пути.

– В жизни полно странных маленьких людей, которые заняты странными маленькими делами.

Она увидела, как лицо Мейна приближается к ней, увидела рябинки на его бледной коже, рыжеватую щетину усов и в удивлении отодвинулась. Потом ощутила, как мягкая рыжая щетина щекочет ее нос, губы, увидела голубые умные глаза с рассеянным взглядом. «Вот такие глаза видишь у дантиста», – подумала она.

Потом черты вдруг изменились – перед ней был Фабиан.

– Нет! – воскликнула она, резко отпрянув. – Нет!