Очи познания: плоть, разум, созерцание

С другой стороны: многие ученые-физики уже пришли в ярость от «мистических» трактовок, которым подвергается физика элементарных частиц. Джереми Бернстайн, эксперт в физике элементарных частиц, недавно развернул масштабную атаку на подобные попытки, назвав их «поверхностными и совершенно вводящими в заблуждение».[151] И не кто иной, как авторитетный физик Джон Уилер, – имя которого всегда упоминается в работах по «новой парадигме», причем в таких контекстах, которые вызывают у него ярость, – недавно опубликовал два разгромных письма, в которых (помимо всего прочего) он называет попытки объединить физику и мистицизм «чепухой», «патологической наукой» и «шарлатанством». «Более того, – пишет он, – я нахожу, что в квантовой теории наблюдения (области, в которой я в настоящее время работаю) честная работа почти перекрывается гвалтом абсолютно безумных идей, выдвигаемых с целью установления связи между квантовой механикой и парапсихологией»[152] – а также трансперсональной психологией, коли на то пошло. Он подал запрос (и адмирал Хайман Джордж Риковер к нему присоединился), чтобы Американская ассоциация содействия развитию науки лишила поддержки любые исследовательские программы, которые ориентированы на трансперсонализм. То есть лишила их той самой поддержки, за которую годы назад с таким трудом боролась Маргарет Мид.

Труд этих ученых – Бома, Прибрама, Уилера и остальных – слишком важен, чтобы приуменьшать его необузданными спекуляциями на тему мистицизма. И сам мистицизм слишком глубок, чтобы быть присоединенным к фазам эмпирического научного теоретизирования. Пусть они уважают друг друга и пусть их диалог и взаимообмен идеями никогда не прекращается. Но неоправданные и незрелые брачные союзы обычно завершаются разводом, и слишком часто именно развод ужасающим образом вредит обеим сторонам.

6. Размышления о парадигме нью-эйджа. Интервью

Журнал «ReVision»: Среди авторитетов в сфере трансперсональных исследований вы, судя по всему, принадлежите к числу очень немногих, кто озвучил серьезные сомнения касательно так называемых голографических теорий. Интересно, можете ли вы рассказать нам почему?

Уилбер: Что ж, очень сложно в кратком обсуждении объяснить различные линии критицизма. Я думаю что на первый взгляд голографическая парадигма необычайно увлекательна, но чем глубже в нее погружаешься, тем менее привлекательной она становится. Вам просто необходимо взять все линии рассуждений – эпистемологическую, методологическую, онтологическую – и пройти с ними до конца.

RV: Тогда, может, вы согласны с некоторыми теоретиками, такими как Питер Сварц из Стэнфордского исследовательского института, в отношении того, что голографическая парадигма – прекрасная метафора, но плохая модель реальности?

Уилбер: Это плохая модель, но я не уверен, что это хорошая метафора. Голографическая парадигма – хорошая метафора для пантеизма, но не для реальности, которую описывает вечная философия.

RV: Что вы имеете в виду?

Уилбер: Понимаете, вечная философия – термин, который стал известен благодаря Хаксли, но который был введен Лейбницем, – трансцендентальная сущность великих религий – в сердце своем имеет идею адвайты, или адвайи, то есть «недвойственности», что означает: реальность не есть ни одно, ни многое; ни постоянное, ни динамичное; ни разделенное, ни единое; ни плюралистическое, ни холистическое. Она совершенно и всецело запредельна и предсуща любой форме концептуальных рассмотрений. Она, в строгом смысле, неописуема. Если вообще ее обсуждать, то, как столь старательно указывает Стейс, обсуждение должно состоять из парадоксальных утверждений. Стало быть, верно, что реальность есть одно, но также равным образом верно и то, что она есть многое; она трансцендентна, но также и имманентна; она предсуща этому миру, но также и не отлична от этого мира – и так далее. Шри Рамана Махарши выражал совершенное обобщение парадокса предельного в словах: «Мир иллюзорен; только Брахман реален; Брахман и есть мир».

RV: Значит, если проигнорировать какие-то из этих парадоксальных аспектов, то будешь выступать в поддержку какой-то одной стороны тонкого дуализма?

Уилбер: Да. Трансценденталисты, а также и монисты, согласны с тем, что «мир иллюзорен, и только Брахман реален», но они упускают из виду равно истинный и парадоксальный факт: «Брахман и есть мир». С другой стороны, пантеизм склонен к обратному, что, вероятно, еще хуже: он соглашается, что «Брахман и есть мир» – или общая совокупность вселенной, – но упускает из виду равно важный факт, что Брахман радикально предсущ вселенной.

RV: Почему же это «хуже»?