Очарованная жизнь (ЛП)

К этому моменту склоны луга были забиты ведьмами и чародеями. Земля дрожала от их топота и гудела от их веселых разговоров. Их были сотни – кивание цветастых шляп и блестящих цилиндров, будто публика на открытии благотворительного базара.

Как только последний некромант прошел между колоннами, мистер Нострум положил тяжелую властную ладонь Коту на плечо. Кот с беспокойством задумался, случайность ли то, что это та же рука, которая держала его открытку к миссис Шарп. Он видел, как Старательный Чародей в тесном воскресном костюме разместился рядом с одной из разбитых колонн – как всегда веселый и с синеватым небритым подбородком. Мистер Уильям Нострум, насколько мог, скрылся за второй колонной и зачем-то снял тяжелую серебряную цепочку от часов, помахивая ею.

– А теперь, моя дорогая Гвендолен, – сказал Генри Нострум, – не желаешь ли воспользоваться честью призвать Крестоманси?

– Я… пожалуй, нет, – ответила Дженет.

– Тогда я возьму это на себя, – произнес абсолютно довольный Генри Нострум и, прочистив горло, закричал высоким тенором: – Крестоманси! Крестоманси! Приди ко мне.

И Крестоманси появился между колоннами.

Должно быть, Крестоманси шел из церкви. В одной руке он держал серый цилиндр, а другой убирал молитвенник в карман чудесного серо-голубого сюртука. Собрание ведьм и некромантов приветствовало его стонущим вздохом. Крестоманси моргнул, окинув их самым своим мягким и озадаченным взглядом. Он стал еще более рассеянным и озадаченным, когда заметил Кота и Дженет.

Кот открыл рот крикнуть Крестоманси, чтобы он уходил. Но Старательный Чародей прыгнул на Крестоманси в тот самый момент, когда он появился. Он рычал. Его ногти превратились в когти, а зубы – в клыки.

Крестоманси засунул молитвенник в карман и обратил рассеянный взгляд на Старательного Чародея. Старательный Чародей замер в воздухе и сжался. Он сжимался так быстро, что издавал жужжащий звук. А потом он стал маленькой коричневой гусеницей. Упав на траву, он принялся извиваться в ней. Но пока он еще кричал, Уильям Нострум внезапно набросился из-за другой колонны и проворно обернул цепочку от часов вокруг правой руки Крестоманси.

– Сзади! – закричали Кот и Дженет, но слишком поздно.

Скорчившись еще раз, гусеница взлетела от травы и снова стала Старательным Чародеем, слегка взъерошенным, но очень довольным собой. Он снова бросился на Крестоманси. Было ясно, что цепочка от часов каким-то образом сделала Крестоманси абсолютно беспомощным. Около секунды в проеме арки шла яростная борьба, когда Старательный Чародей пытался схватить Крестоманси обеими мускулистыми руками, Крестоманси пытался левой рукой снять цепочку от часов со своего запястья, а Уильям Нострум изо всех сил вцепился в нее. Ни один из них не использовал магию, и, похоже, Крестоманси мог только слабо отталкивать Старательного Чародея. Через две попытки Старательный Чародей сумел обхватить Крестоманси руками сзади, а Уильям Нострум вытащил из кармана пару серебряных наручников и защелкнул их на запястьях Крестоманси.

Из-под кивающих шляп зрителей раздался вопль триумфа – вопль настоящего колдовства, заставивший дрогнуть солнечный свет. Крестоманси, еще более взлохмаченного, чем Старательный Чародей, вытащили из пространства между колоннами. Его серый цилиндр подкатился к ногам Кота, и Генри Нострум с величайшим удовлетворением растоптал его. Пока он был этим занят, Кот попытался вырваться из-под его руки. И обнаружил, что не может пошевелиться. Мистер Нострум позаботился об этом с помощью открытки миссис Шарп. Коту пришлось принять тот факт, что он так же беспомощен, как Крестоманси.

– Значит, это правда! – радостно воскликнул Генри Нострум, когда Старательный Чародей тащил Крестоманси к яблоне. – Прикосновение к серебру способно одолеть Крестоманси – великого Крестоманси!

– Да. Ужасно неудобно, не правда ли? – заметил Крестоманси.

Его подтащили к яблоне и прижали к ней. Уильям Нострум поспешил к своему брату и снял цепочку от часов с выпуклого жилета Генри. Двух цепочек от часов от двух столь толстых братьев было более чем достаточно, чтобы привязать Крестоманси к дереву. Уильям Нострум торопливо завязал концы в два зачарованных узла и отошел, потирая ладони. Зрители взвыли жутким хохотом и захлопали. Крестоманси повис на цепях, словно обессилев. Волосы упали ему на лицо, галстук оказался под левым ухом, а от коры дерева серо-голубой сюртук весь перепачкался зеленым. Коту почему-то было стыдно смотреть на него в таком состоянии. Но Крестоманси оставался совершенно спокойным.

– Ну, связали вы меня серебром, и что теперь собираетесь делать? – спросил он.

Глаза Уильяма Нострума радостно завращались.

– О, худшее, что только можем, мой дорогой сэр, – ответил он. – Будьте в этом уверены. Нас уже тошнит от ограничений, которые вы на нас накладываете. Почему мы не можем отправиться завоевывать другие миры? Почему мы не можем использовать драконью кровь? Почему мы не можем быть такими злыми, как нам хочется? Ответьте-ка, сэр!

– Вы способны сами найти ответ, если хорошенько поразмыслите, – предложил Крестоманси.