Обыкновенные девчонки (сборник)

Вдруг небо пожелтело, стало тихо… Ну, необыкновенно тихо, словно все вокруг притаилось. И тут налетел порыв ветра, закрутился песок, понеслись песчаные вихри, взвились этакими языками. Ну, думаем, буря идет. И вправду – пяти минут не прошло, слились все эти песчаные вихри в одну сплошную завесу, и несется эта завеса прямо на нас. Мы, конечно, остановились. В такую бурю идти никак нельзя. Надо переждать. И вот представьте себе: самое страшное – это когда видишь, как пугаются верблюды. Они начинают кричать так тревожно, так жалобно, что прямо сил нет слушать. И сами, без всякого понукания, ложатся на землю… Ну, мы укрыли их брезентами и тоже улеглись под склоном бархана. Лежим ничком и ждем, что будет. И вот становится совершенно темно, как ночью. Свист, вой, гуденье… Это значит – она идет как раз над нами.

– Кто? – шепотом спросила Катя.

– Буря. Черная песчаная буря. Часа три пролежали мы так, закрывшись руками, не смея поднять головы. А когда наконец буря пронеслась и мы встали на ноги, наступило самое, я бы сказал, скверное. Все приметы дороги исчезли, как будто их никогда и не было. Где был песчаный холм – там котловина, где была котловина – там холм. Вот и попробуй разыщи базу или колодец. Три дня мы блуждали в пустыне, пока наконец не вышли по компасу на берег Сыр-Дарьи. Ну и пили же мы тогда! Прямо на коленях стояли у воды и черпали воду ладонями. А рядом, захлебываясь от жадности, пили наши верблюды. Еще бы! Знаете, какой у нас был водяной паек в эти дни? По кружке в сутки. И на питье и на мытье. Да уж тут, по правде сказать, не до мытья было. А верблюды наши бедные ни капли воды не получали.

– Ах ты, батюшки, – сказала бабушка. – И чего тебя, Сереженька, все в пустыню да в пустыню носит? Неужто этой соли твоей поближе нет?

– Есть, да не та, – сказал папа. – А если бы вы знали, какая там вода, в этой Сыр-Дарье! Желтая, мутная. Прямо – жидкая глина, а не вода. А все-таки казалась вкуснее вкусного.

– Папочка, – сказала Катя, нежно поглаживая отца по рукаву, – хочешь, я тебе водички принесу, холодненькой?

Папа засмеялся:

– Нет, я бы лучше сейчас горячего чайку выпил. Все, дочка, хорошо в свое время.

Бабушка засуетилась:

– Что ж ты молчишь, Сереженька? У меня и чайник давно вскипел.

– Ну вот и хорошо. Тащите-ка, ребята, чемодан в переднюю, эти все рубашки – с рукавами и без рукавов – мама в шкаф запрячет, а камешки свои я к себе в стол уложу. И айда чай пить!

– Постой, папочка, – сказала Катя. – А как же Миша сказал, что ты черепаху привез? Где же она?

– В корзинке, – ответил за папу Миша. – Только она какая-то странная – все спит и спит. Уж я к ней стучался-стучался, а она и голову не показывает. Может быть, у нее и нет головы, папочка?

– Есть, только маленькая, – сказал папа. – Потерпите, ребятки. Она выспится, привыкнет к новому месту и покажет, что у нее есть и голова и лапки.

Мама собрала папины вещи и, открыв шкаф, стала раскладывать их на полке.

– Нет, – вдруг сказала она, обернувшись к папе, – и подумать только, что в эти дни мы даже не знали, в какой ты беде!

– И хорошо, что не знали, – сказал папа. – Мне было бы гораздо хуже, если бы я еще думал, что вы тут беспокоитесь. Ничего, поверь мне, я ко всему этому привык. И вот сейчас – ведь как я рад, что вернулся домой, а весной обязательно опять потянет туда же, в эти песчаные степи…

Папа подумал и потрепал Мишу по плечу.

– А настанет время, – сказал он, – мы и забудем, что такое пустыня. Проложим каналы, по каналам вода пойдет в пески, а вдоль каналов поднимутся деревья. Леса вырастут. Сады… И не будет больше пути ни песчаным бурям, ни суховеям. Вот какие дела, друзья хорошие!

Тут бабушка выглянула из-за двери и спросила:

– Ну что, все убрали, друзья хорошие? Идите-ка чай пить. Все готово. Какое я для тебя, Сереженька, варенье припасла! Не чета твоим куракатам.

Стелла Кузьминская

Надежда Ивановна сидела в пионерской комнате за столом и что-то писала, когда дверь приоткрылась и вошли две пионерки. Это были Настя Егорова и Валя Ёлкина.

Надежда Ивановна подняла голову:

– Что вам, девочки?

Настя и Валя смущенно переглянулись.

– Ну что же вы? Говорите, зачем пришли, – сказала старшая вожатая.

– Надежда Ивановна, – начала Валя, – мы больше не хотим Стеллу Кузьминскую.

Надежда Ивановна удивленно посмотрела на девочек:

– Что значит «не хотим»? Почему?

Девочки молчали.

– Уж если начали, так говорите.

– Мы больше любим Катю Снегиреву, – пояснила Валя.

– Больше любите Снегиреву? – спросила Надежда Ивановна. – Что ж, очень хорошо. Но разве этого достаточно, чтобы отстранить Кузьминскую?

– Достаточно! – уверенно сказала Настя. – Катя у нас все равно самая главная. Кузьминская только на словах председатель совета отряда, а до отряда ей и дела нет.

Надежда Ивановна внимательно слушала девочек.

– И потом, Стелла уж очень воображает, – сказала Валя. – Вот мы и хотим опять устроить выборы.

– Перевыборы, – поправила подругу Настя. – Мы хотим выбрать Катю Снегиреву. Только она об этом еще не знает.

Надежда Ивановна покачала головой.