Обыкновенные девчонки (сборник)

– Еще какой опасный! – сказал папа. – Укусит человека, так не оберешься беды. Иной раз люди даже умирают от его укуса.

Бабушка торопливо вынула из рук у Миши коробочку и отставила ее подальше.

– И что ты, Сереженька, привозишь домой всякую дрянь! – сказала она. – Давай-ка я лучше выброшу этого твоего кураката.

– Что ты, бабушка! – с возмущением сказала Катя. – Разве можно выбрасывать такие редкости? Их же в Москве нет!

– И слава богу, что нет.

– А как же наука? – спросила Катя. И, не дождавшись ответа, прибавила: – И потом, бабушка, он же сушеный! Его даже можно в руку взять. Да, папочка?

Отец засмеялся:

– Да, сушеные каракурты не кусаются. Но в руки брать его все-таки не стоит. А то еще, чего доброго, у него отломаются лапки, и он больше не будет годиться для науки.

Он достал из чемодана какой-то белоснежный камень, как бы спаянный из крепких, блестящих кристаллов. Кристаллы громоздились в беспорядке один над другим.

– Какой красивый! – сказала Катя. – Дай мне подержать, папочка!

– И мне! И мне! – закричал Миша и выхватил у Кати из рук белый камень. – Тяжелый! Это что такое, папочка? Просто камень?

– Каменная соль, – сказал папа. – Галит называется.

– Соль? И она соленая?

И прежде чем папа успел ответить, Миша лизнул камень и с удовлетворением сообщил всем:

– Очень соленый.

Бабушка со вздохом отняла у него и эту диковинку:

– Всего не перепробуешь, Мишенька.

В эту минуту папа порылся в чемодане и вынул что-то завернутое в полосатую, серенькую с голубым, материю.

– Вот смотрите, – сказал он и, развернув сверток, достал оттуда череп какого-то хищного зверька с острыми клыками.

– Тоже каракут? – спросил Миша.

– Нет, Мишенька, не каракурт, а особая порода степного хищника. Родственник нашего волка.

– Так ведь волк большой?

– Ну а этот – маленький.

– Постой, Сережа, – вдруг сказала мама, приподнимаясь с места. – А во что ты завернул этого своего волчонка? Что-то знакомое…

– Понимаешь, Иринушка, – сказал виновато папа, – совершенно не хватило упаковочных средств. Пришлось оторвать…

– Рукав от рубашки! – с упреком сказала мама. – Так ты бы уж лучше от нижней оторвал, а это ведь верхняя и еще совсем хорошая!

– А ведь правда, – сказал папа. – Не догадался. Да разве это такая беда? Подумаешь – рукав! Ведь его и назад пришить можно. Еще крепче будет.

Мама с бабушкой переглянулись и почему-то обе засмеялись.

– Смейтесь, смейтесь, – сказал папа. – Посмотрим, что вы сейчас скажете.

И он достал из другого оторванного рукава три плоские чашки без ручек. Одна оказалась с трещиной.

– Ох, – сказала бабушка, – три чашки вез и то не довез. Надо было их в мягкое уложить.

– Нет, – сказал папа, – эту я уж такой и купил. С трещинкой.

Бабушка покачала головой:

– Ох, горе-покупатель!

Но мама почему-то обрадовалась. Она поставила в ряд на стол все три чашки и стала их разглядывать, то отодвигая, то придвигая к глазам.

– Вот за это спасибо! – сказала она. – Молодец! Просто молодец. Какой рисунок чудесный. А эта пиала с трещинкой – прямо чудо! Лучше всех. Так мне это пригодится!

– Для эскизов, мамочка? – спросила Катя.

– Ну конечно!

– Ага! – сказал папа. – А вы еще меня ругаете, что я недогадливый.

– Нет, ты очень догадливый! – убежденно сказала Катя. – Правда, мамочка?

– На этот раз – правда.

– То-то же, – сказал папа и, наклонившись, достал из чемодана целую пачку каких-то снимков. – Видите белое озеро? Это и есть залежи галита.

Все посмотрели. На снимке виднелся пологий склон песчаного холма, а вдали белело озеро.

– В окрестностях этого озера нас однажды застигла песчаная буря, – спокойно, как будто между прочим, заметил папа. – А вот это гипс.

Он положил на ладонь прозрачную, как стекло, пластинку, провел по ней ногтем, и на пластинке осталась тоненькая черточка.

– Постой, – сказала мама, – гипс гипсом, а почему ты мне ничего не писал про эту песчаную бурю?

– А чего ж тут писать? Дело обычное, – пожал плечами папа. – Буря как буря. Вот тебе, Ириша, та рубашка, от которой я рукава оторвал. Посмотри, можно их назад пришить? А то Мишуку эту рубашку переделай…

– Ладно, ладно, ты мне зубы, голубчик, не заговаривай, – усмехнувшись, сказала мама. – Теперь я вижу, что обо всем самом главном ты мне не писал.

– Ах, Ириша, – папа с досадой махнул рукой, – ну зачем я буду вам писать, что по пути вот к этому самому озеру, – и он постучал пальцем по снимку, – на нас обрушились целые тучи песка?

– Как это «тучи»? – удивилась Катя.

– Ну как тебе объяснить, дочка? Вот представь себе. Вышли мы на рассвете, еще по холодку. Потом встало солнце. Тени осталось только, что от нашего грузовичка да от верблюдов. Ну, жарко в эту пору там всегда бывает. Но в этот день было что-то невероятное. До того душно, тяжко, будто в духовке.