Обычная девушка

Он резко дернул Катю на себя и четким, отлично выверенным движением вывернул ее руку.

— То я могу поговорить и по-другому, — прошипел он.

Было больно. Очень больно, но Катя, сцепив зубы, не проронила ни звука. Та боль, что горела в душе, пересиливала любую внешнюю. Сергей Леонидович мертв. Это известие убивало ее, лишало сил, выворачивало внутренности. Единственный человек, который ее искренне любил. Единственный, кого безоговорочно любила она.

Его смерть… Это не могло быть правдой. Она не будет верить словам Стахоева. Он лжет. Лжет.

— Ну? Что же ты молчишь?

— Я буду разговаривать только с вашим главой, — бесстрастно ответила она.

Катя знала, что нельзя показывать эмоции. Нельзя позволить Алишеру попробовать их. Щиты вновь встали на место, отрезая мятущуюся душу от внешнего мира и надежно укрывая ее от ненасытного Отбирающего.

— Значит, так, да? — сузил глаза Алишер. — Ладно. Пошли.

Он больно дернул ее руку, приказывая Катерине идти рядом, и двинулся к выходу.

Во дворе их ждала машина. Стахоев затолкал Катю в салон, сел сам и кивнул шоферу.

— Поезжай, Роберт.

Водитель молча кивнул, и, спустя пару секунд, автомобиль выехал за ворота.

За все время пути Катя не проронила ни слова. На лице ее застыло отстраненное выражение, а мозг в этот момент лихорадочно работал. Она искала пути спасения, перебирала варианты, но выход не находился. Пока не находился.

Думать о плохом не хотелось. Вернее, она запрещала себе это делать. Какой смысл заранее волноваться? Вот, окажется на месте, поймет весь "масштаб трагедии", тогда и будет паниковать.

Вертолет приземлился в горах. Небольшая площадка, со всех сторон окруженная деревьями, была почти незаметна с воздуха — всего лишь крохотный пятачок с примятой травой и узкой тропкой, ведущей в лес. Для тайного "аэродрома" лучше и не придумаешь. Катя расстроенно вздохнула. Такое место трудно обнаружить. Если ее будут искать… Ладно, об этом пока тоже лучше не задумываться.

Алишер помог Катерине выбраться.

— Давайте живее, — грубо рявкнул он, пытаясь перекричать шум от работающих лопастей вертолета.

Катя промолчала. Рука, скованная наручниками, отзывалась на дерганные движения конвоира ноющей болью.

— За мной, — приказал Стахоев и направился к виднеющемуся неподалеку замку. Именно замку, по-другому назвать огромное строение язык не поворачивался. Серый, унылый, с узкими окнами-бойницами и высокой каменной оградой дом навевал неприятные мысли.

"Для полного сходства со средневековой крепостью только рва не хватает" — мрачно подумала Катя.

Она шла рядом с Алишером, стараясь не реагировать на раскалывающуюся от боли голову.

"Интересно, какой дрянью была пропитана та вонючая тряпка? — отстраненно размышляла Катерина. — Прошло почти полдня, а боль все не утихает."

— Ну, вот, госпожа Строгова, — иронично заметил Стахоев, когда они подошли к ограде. — Познакомьтесь со своим новым пристанищем.

— Мне гораздо интереснее познакомиться с хозяином этого дома, — резко ответила Катя.

— О, не переживайте. Это легко устроить, — усмехнулся Алишер.

Он достал телефон и набрал несколько цифр. Спустя пару минут перед Катей и ее спутником открылись огромные кованые ворота.

Во дворе было полно народа. Похоже, ее прибытия ждали. Катя вскинула голову и внимательно оглядела окружающих. Мужчины. Сплошь мужчины — высокие, крепкие, темноволосые. Многие — в военной форме и с оружием. От них веяло неприкрытой угрозой. Она почувствовала холод, скользнувший по позвоночнику, и невольно вздрогнула. Страх, тонкой струйкой, пробрался в сердце. Одна. Она снова одна. Господи, только бы выдержать…

— Добро пожаловать в "Гнездо", — доброжелательно произнес Алишер, но ее не обманула эта мнимая доброжелательность. В голосе Стахоева прозвучало явное торжество.

Катя чувствовала на себе оценивающие взгляды, ощущала пристальный мужской интерес, и ей было не по себе. Господи, только бы не выдать этим мужланам своего страха. Она должна быть сильной. Она не позволит себе сдаться.

На пороге их встречал сам Стоцкий.

— Екатерина Алексеевна, добро пожаловать. Очень рад видеть вас в своем скромном пристанище, и счастлив, что вы оказались столь любезны, что не отказались его посетить. Мой дом — ваш дом.

Он улыбнулся, но, кинув мимолетный взгляд на наручники, с укором посмотрел на Стахоева.

— Алишер, дорогой, немедленно сними с нашей гостьи эту гадость.

Катин провожатый безмолвно подчинился.

Потирая ноющее, распухшее запястье, Катерина пристально посмотрела на Стоцкого.

— Полагаю, вы объясните мне, что происходит, Генрих Альбертович? — спросила она у хозяина замка.

— Катерина Алексеевна, пройдемте в дом. Там нам будет гораздо удобнее обсудить и этот вопрос, и многие другие, — с достоинством ответил Стоцкий, предложив Кате руку.

— Спасибо, я сама, — ровно произнесла Катерина.

Она опасалась лишних прикосновений. И так, всю дорогу приходилось терпеть Алишера и усиленно держать щиты.

— Ах, Катерина Алексеевна, вы расстраиваете меня своим недоверием, — вздохнул Стоцкий. — Что ж, ничего не поделаешь. Прошу.

Он жестом указал на лестницу.