Обсидиановая комната

Констанс глотнула лаймового сока.

– Констанс, – мягко произнес Диоген.

Она повернулась к нему.

– Ты не могла бы зайти на минуту? Я подумал, что неплохо было бы посвятить тебя в те планы, которые я составил на следующие несколько дней.

Чуть помедлив, Констанс поднялась. Похоже, у нее закружилась голова, потому что она ухватилась рукой за шезлонг, прежде чем направиться в гостиную. Сев на мягкий диван, она сняла шляпу, расправила поля и повесила шляпу на подлокотник дивана, потом сняла очки.

Диоген был потрясен. В помещении, вдали от ослепительного солнца, ее лицо казалось бледным и осунувшимся, под глазами залегли темные круги. Что это – последствия перелета или потрясение оттого, что она покинула особняк, который столько лет был ее домом? Нет, эти изменения были системными, а не эмоциональными. Возможно ли, что теперь, когда она сама заметила в себе физические изменения, вызванные недостатками эликсира Ленга, ее организм перестал сопротивляться вредному воздействию эликсира? При взгляде на нее боль и сочувствие смешивались в нем с любовью.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Диоген, не успев подумать, как она воспримет его слова.

Констанс махнула рукой:

– Голова немного болит. Это пройдет.

Он сел напротив:

– Послушай, что будет дальше. Люциус Гэри должен умереть завтра в девять утра в тюрьме штата Флорида в Пахоки, милях в девяноста отсюда. Ордер на казнь подписан и не может быть отозван. Я подменю патологоанатома, который в последнюю минуту окажется нездоровым, – ничего серьезного, уверяю тебя, но исполнять свои обязанности он не сможет. Часам к десяти тело будет доставлено в офис коронера. Я немедленно извлеку конский хвост и обеспечу его сохранность. Потом обследую тело, как того требует закон. Мне придется составить отчет и выполнить всю бумажную работу для передачи тела ближайшему родственнику. Разрез, который я сделаю в нижней части поясницы, будет маленьким, а в моем отчете будет дано медицинское обоснование этого. Никому ничего и в голову не придет. Все будет сделано в соответствии с инструкциями. Мои полномочия и принадлежность к профессии выдержат все проверки.

Диоген обвел рукой комнату:

– В течение следующих тридцати шести часов, пока меня не будет, я настоятельно советую тебе оставаться в номере. Чем меньше мы показываемся на людях, тем лучше. Я сделал все, что в моих силах, чтобы наше убежище было комфортабельным. Ты можешь выбрать любую из трех спален, какая тебе больше понравится. Тут есть книги, музыка и видеотека – все в твоем распоряжении; кстати, я приготовил полное собрание Ясудзиро Одзу и рекомендую тебе, если ты еще не знакома с его фильмами. Служба горничных и дворецких действует, разумеется, двадцать четыре часа в сутки, и полное меню по твоему выбору будет доставлено в номер. В холодильнике минеральная вода, фруктовые соки и «Дом Периньон». – Он постучал пальцем по сотовому телефону, лежащему на стеклянной столешнице. – Если тебе что-то понадобится, пожалуйста, звони мне в любое время.

Он встал.

– Я вернусь послезавтра рано утром. Моя яхта стоит на якоре в гавани южного побережья. К вечеру мы будем на Идиллии. Я синтезирую эликсир, и ты начнешь выздоравливать. – Он посмотрел на часы. – Через минуту мне придется покинуть тебя. Могу ли я сделать для тебя еще что-нибудь, чтобы тебе было удобнее в мое отсутствие?

– Нет, ничего, спасибо.

– Никаких лекарств? Мышечные релаксанты? Стимуляторы?

Констанс отрицательно покачала головой.

Подчиняясь какому-то внезапному импульсу, Диоген опустился перед ней на колени.

– Констанс, я приношу тебе торжественную клятву: через два дня мы начнем нашу новую жизнь на моем частном острове. Нашем частном острове. Я целиком посвящу свою жизнь твоему здоровью и твоему счастью.

Он осторожно перевернул ее руку и поцеловал ладонь. Констанс улыбнулась.

Он поднялся:

– Помни: звони мне в любое время. Я тебя люблю.

На этом он повернулся, взял изящную ротанговую трость Петру Лупея и вышел из номера.

37

Приблизительно в то же время, когда Диоген выходил из номера в отеле, Пендергаст, все еще в ветровке от ФБР и разодранных брюках и рубашке, входил в особняк на Риверсайд-драйв, 891. Он бесцеремонно перешагнул через полицейскую ленту, преграждавшую вход в зал приемов, быстро оглядел помещение – бирки, прикрепленные к уликам, и остатки дактилоскопического порошка – и прошел в библиотеку.

Все вроде бы находилось на своих местах, ничего лишнего, разве что письмо, лежащее на приставном столике, – письмо, адресованное в дом, куда не доставлялось ни одного письма, кроме тех, что приходили на абонентский почтовый ящик. Письмо было от миссис Траск, которая писала Проктору.

Пендергаст вскрыл конверт. Миссис Траск писала, что из-за болезни сестры ей придется остаться в Олбани на одну, может быть, две недели дольше, чем она планировала. Она просит прощения, но надеется, что забота о Констанс не будет для Проктора в тягость.