Общество мертвых и исключительных

– Тридцать девять? – повторила Эбель и быстрым шагом преодолела расстояние до Ноа. Она замерла у могилы Исаака Волкера.

Соль с Джосайей тоже приободрились и подбежали к ним.

– Ну да, – пожал плечами Ноа, – родился в сорок втором году, умер в восемьдесят первом. Вычитаем – и получаем тридцать девять. Чего такого-то?

– А то, что это та самая могила! – Соль радостно задергала его руку.

Ноа поморщился, так ничего и не поняв.

– Вот теперь я и тебе могу сказать, что ты молодец, – похлопал его по плечу Джосайя.

Он быстро переписал все даты в книгу и потер замерзшие руки.

– Теперь у нас есть новый шифр и несколько часов до воскресной службы, чтобы его разгадать.

Соль зевнула. Медленно и протяжно. Ее усталость подхватили и другие.

– У меня явно будут морщинки и темные круги под глазами. – Она обеспокоенно потрогала свое лицо.

– И ответ на загадку, – сказала Эбель и, обойдя могильную плиту, направилась в сторону академии.

Все нехотя последовали за ней.

– Вы уходите? Мы, что, уже нашли вторую могилу? – крикнул им в спину Ноа.

Но ему так никто и не ответил.

Они вернулись в библиотеку, но, просидев там два часа, так ничего и не нашли. Вся академия успела проснуться и даже позавтракать. А новый шифр до сих пор так и не поддавался четырем искателям мертвецов. Голова уже давно плохо соображала. В полубессознательном состоянии Эбель вчитывалась в страницы Библии.

Ничего не подходило – Фибоначчи, код, алфавит, книжный шифр… Все – мимо. Цифр было нечетное количество. Их ничего не разделяло. Имя Исаака тоже ничего не дало. Оно путало еще больше, и Джосайя предложил убрать его из рассуждений совсем. Он был уверен, что загадка кроется в цифрах, ведь у могилы без мертвеца не было имени, а значит, и закономерности тоже терялись.

– Идите на службу, – мистер Кэруэл посмотрел на наручные часы, – я пока подумаю над шифром без вас. Если что, буду ждать вас в своем кабинете.

Он потер покрасневшие глаза и откинулся на спинку стула.

– О! – воскликнул Ноа. – Наконец-то мы поспим! Чур, последняя скамейка около выхода – моя.

– Если священник увидит, что ты спишь, то он заставит читать молитву вместе с ним. – Соль встала из-за стола и, потянувшись, пошла к выходу.

В животе у нее заурчало от голода.

– У нас есть еще десять минут, – добавила она. – Мы успеем добежать в столовую.

– Я – пас, – ответила Эбель.

Сил бегать у нее уже не было.

– А я пойду займу скамейку. – Ноа блаженно заулыбался, представляя себе сладкий сон.

– Смотрите, никому не проговоритесь, – напомнил Джосайя. – Иначе проблемы будут не только у вас, но и у меня. Окей?

Эбель было слишком лень напоминать ему о том, что это «окей» все еще стремно звучит из уст интеллигентного дяди в пиджаке и галстуке. Поэтому она молча кивнула и покинула библиотеку.

Главный зал был набит студентами. Эхо голосов улетало под высокий потолок. Все толпились у скамеек, стараясь занять места подальше от алтаря, у которого уже готовился к речам отец Робинс. В прямых лучах, пробивающихся через витражи, летала пыль. Она оседала на его черной рясе, и священник, чихнув пару раз, потер нос. Его старое вытянутое лицо было похоже на крысиную морду. В глубоких морщинах прятались маленькие глаза. Он надменно осматривал студентов. Не скрывая своего презрения к исключительным, он провожал каждого взглядом и хмурился, когда кто-то из них кивал ему в знак приветствия.

Все дальние скамейки были заняты. Студенты расселись на них, оставив свободным лишь первый ряд. Там разместились несколько студентов и мисс Вуд. Эбель ничего не оставалось, как сесть на самый его край, прямо рядом с исповедальной будкой. Кажется, там кто-то сладко спал. И, увидев испачканные в земле вансы, торчащие из-под черной бархатной шторы, Эбель сразу поняла, что это был Ноа. Видимо, места на задних рядах ему тоже не хватило.

Мисс Вуд встала и осмотрела студентов. Все замолчали, увидев ее, и поднялись следом. Она кивнула священнику, и тот ударил в колокольчик. Звон прорезал кромешную тишину. Кажется, даже лики на витражах задребезжали от этих вибраций. Отец Робинс развернулся к алтарю и поднял распятие. Молча показывая его всем студентам, прошел с ним вдоль скамеек и вернулся.

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – начал он. – Отец Небесный! Я прихожу к Тебе в молитве. Прошу, прости мне все мои грехи.

Все сели. Эбель невольно закатила глаза. Слушать это у нее не было никакого желания, а уйти не позволила бы мисс Вуд. Успокаивало лишь то, что позади слышались тяжелые недовольные вздохи других скур. Значит, терпеть литургию Эбель придется не одной.

– Моя вина! Моя вина! Моя вина! – закончил читать молитву священник.

Все исключительные повторили это за ним и трижды ударили себя в грудь. Эбель молчала, и директор неодобрительно покосилась на нее.

А дальше главный зал заполнился нестройным хором голосов, восхваляющих Господа. Эту мессу Эбель, конечно же, уже давно выучила наизусть. Невольно в памяти возникло лицо матери. Шейла улыбалась только в церкви. Только слушая молитвы, она становилась счастливой. Только глядя в лицо священника, она забывала о своих грехах.