Общество мертвых и исключительных

– Все, закрой уже рот.

Эбель, послушавшись, закрыла и рот, и глаза, и тут же провалилась в сладкую дрему.

После смерти Эрика академия изменилась. По парню никто (ну ладно, Ребекка и Йонни не в счет) не скорбел, но, видя особо опасных, студенты быстро менялись в лице. Грусть и сожаления побеждали в веселом разговоре перед парой, а аппетит портился, даже если в трапезной подавали самые вкусные овсяные печенья.

Преподаватели стали дежурить в коридоре, главном зале, спальном крыле, вокруг академии и даже у старой колокольни. Мисс Вуд теперь спускалась к студентам чаще и, тратя на них всю свою успокаивающую ауру, уходила в кабинет к мисс Моретти, которая своими картинами, музыкой и горячим шоколадом помогала восстанавливать силы ей самой.

Кто-то из студентов, кажется Малакай Ласи, пустил слух о том, что академию скоро рассекретят, ведь о смерти Лайне пришлось сообщить его родителям. Те были очень богатыми кровожадными мафиози, которые готовились мстить всем за то, что у них отобрали единственного наследника. Но позже, конечно, эти слухи опровергли. Родителям Эрика сообщили о суициде сына. Сказали, что очевидцы заметили, как он прыгнул с утеса в реку, и, ссылаясь на быстрое течение, предупредили, что труп до сих пор не нашли. Тем, кажется, было все равно. Кто-то из студентов говорил, что они давно отказались от Эрика и он, сбежав в семнадцать лет, разорвал все связи с семьей.

Каждый студент в академии был таким же, как Эрик. Но не заносчивым грубияном, внутри которого, по словам Ребекки, скрывался добрый и заботливый мальчик. Каждый студент академии был изгоем. Всех бросили родные: предали, выкинули на улицу, сдали в дурку, сослали подальше от семьи, боясь, что дети причинят им вред. Эбель было знакомо это чувство. Ее мать была такой же бешеной фанатичкой, как и те, кто бунтовал у ратуши в Санди. Кто просил ловить исключительных, сжигать их, жесточайше наказывать. Когда родная дочь обрела свой дар, Шейла, не сдаваясь, стала молить о казни не только мэра, но и Бога.

Может, поэтому Эбель решила остаться в академии? Может, истинная семья, которая не сторонилась ее, была именно здесь? Дебора, Джосайя, Бруна и другие преподаватели заботились о каждом попавшем в собор исключительном. Оберегали и защищали. Наставляли. И даже сейчас, в тяжелые времена, когда опасность нависла над шпилями академии, они все равно в первую очередь думали о своих студентах. Эбель уже давно забыла о том, что такое доверие и забота, но здесь, в этих заросших плющом стенах, она наконец почувствовала, что одиночество отступает, а люди вокруг дарят ей новые силы на битву с неизвестным пугающим злом.

Днем понедельника мистер Чампи собрал студентов во внутреннем дворе. Все четыре факультета стояли в кругу и слушали профессора, который рассказывал им об основах самообороны.

– Дар свой применяйте в самую последнюю очередь, – твердил он. – Защищайтесь словом. А если словом не выходит, то хотя бы не нападайте первыми.

Скуры внимательно, а может, и не очень, слушали и ждали, когда же он вызовет их в центр для демонстрации своих способностей.

– Ваш дар оставляет следы. Вас будет легко найти и поймать. И еще легче – сделать виноватыми. – Мистер Чампи ходил вдоль студентов. – Помните, что скур ненавидят. И правда никогда не будет на нашей стороне.

– Зачем тогда нам дар? – выкрикнула Гретта из толпы.

– Чтобы помогать людям. В академии вас учат именно этому.

– Значит, Эрик умер поэтому? Потому что даже здесь ему запрещали пользоваться силой? – спросил Марсель Альба.

– У меня нет ответа на ваш вопрос. – Мистер Чампи остановился и сложил руки за спиной. – Но теперь мы озабочены вашей безопасностью вдвойне. Поэтому мисс Вуд приняла решение увеличить часы моих занятий.

– Класс, наконец-то смогу покидаться огнем, – послышался сзади голос Колма.

– Ты будешь первым, кого я уделаю, – ответила ему Хичжин.

– Давайте не будем терять времени и приступим, – хлопнул в ладони преподаватель. – Вам нужно разделиться по парам. Не ищите себе противника с даром, противостоящим вашему. Потому что я буду учить вас самозащите не только с помощью способностей.

Конечно же, большинство разбрелось по компаниям, оставив некоторых (в основном «белых») стоять вдоль стены. Но мистер Чампи быстро расставил всех так, как посчитал нужным. Были ли с ним согласны студенты – его не волновало.

– Ну привет, новенькая, – сказала Амелия, встав рядом с Эбель.

– Я здесь учусь уже почти месяц. Правда думаешь, что я все еще новенькая?

– Я думаю о том, что в нашей паре лишь один победитель.

Она повернулась лицом к Эбель и собрала рыжие волосы в хвост.

– А где Ребекка?

На удивление во внутреннем дворе не пахло кокосовым парфюмом, пренебрежением и высокомерием.

– Не твое дело, – огрызнулась Амелия и как следует проморгалась, чтобы ясным взглядом впиться в Эбель и усыпить ее.

Но Эбель смотрела то в ноги, то на лица других студентов.

– Она все еще скорбит по Эрику, – отозвался Йонни, который стоял в паре с Айей, девочкой-невидимкой.

Эбель стало интересно, как она собирается внушать ей что-либо, если не может поймать ее взгляд.