Обратимость

Наследник. В мозгу не поворачивалась мысль об этой обязанности Керрана. Эти вопросы вообще имели щепетильную природу. Наши взаимоотношения выстраивались только в рамках не выходящих за доверительную дружбу. Керран “воспитал” меня так, что смущение овладевало мною, даже когда я просто думала о моих чувствах к нему. Самые сокровенные мечты оставались погребенными в дальних уголках души, и лишь иногда я украдкой позволяла им подняться к сердцу, при этом боясь, что не имею права на них. Не имею права постольку, поскольку Керран сам выбрав такой путь развития, закрыл все доступы к большему, чем просто дружба. Он не хотел ничего и четко знал это, так зачем же навязываться? Он отлично контролировал себя, в то время как я, слабое безвольное создание, млела перед ним и часто забывалась. Поистине, он умел оставить сомнения в моей душе. Таким образом, я то уверялась в его расположении ко мне, то сомневалась, но первое все же превалировало, может быть, просто потому, что произошли вещи, которые нельзя объяснить словами, и просто потому, что мне так хотелось.

Я решила вновь поехать в особняк утром. Этот дом – все, что у меня осталось от Керранов. Мне хотелось раствориться в нем, настолько ценным он стал.

Из-за дождя утром образовался густой туман, плотной поволокой стоявший уже через, наверное, двести метров. Звенящий холодный воздух резал легкие, привыкшие к теплому стоячему воздуху дома.

Меня встретили ворота, огромные и сонные, как голые ветви, прутья сплетались узорами между собой. За ними одиноко высились великаны-деревья, почти потерявшие листву. Сад умер, все кругом вымерло, будто исчезло или уснуло… Даже не знаю, какое описание точнее, наверное, все вместе.

Я шла пешком по хрустящему гравию, вслушиваясь в каждый звук вокруг. Теперь, когда я вдруг потеряла все, даже опасности, что грозили мне всегда, каждая мелочь обрела значение. Твари все исчезли, это точно. Их можно было уже не бояться. Вот из тумана выросло угрюмое здание особняка. Он глядел на меня темными окнами-глазницами, которые вызывали и грусть, и страх. Особняк быстро забирал вьюнок, словно наверстывая упущенное за долгие годы. Порог почти развалился.

Как хотелось вернуть его назад, вернуть в то состояние, когда в нем жили Керраны. Даже уют, хоть и созданный вампирами, все равно ощущался гораздо приятней и желанней, чем эта ужасная безысходная заброшенность. Эта смерть. А то, что называл смертью Керран, здесь он явно переборщил. Хуже этого дома не могло быть ничего. Знал ли он, что так бывает? Бывает так, когда исчезает все, что дорого. Когда все, к чему ты привык, вдруг уходит вникуда, растворяется в воздухе, словно его и не существовало.

Окна в некоторых комнатах оказались теперь выбиты. Наверное, постарались бродяги или местные хулиганы. Все остальное осталось как прежде, учитывая еще большую обветшалость.

Жаль я не обладала способностями медиума, чтобы, находясь в месте происшествия, закрыть глаза и иметь возможность открыть картину происходящего для своего сознания. Закрывая глаза, я видела и чувствовала лишь темноту. Мое слабое человеческое естество заключало, к сожалению, только физические инстинкты. Как я не старалась развить в себе то, о чем твердил Легран, все шло впустую. Мне стыдно было признаться себе в беспомощности.

Очень не хотелось верить в неразрывность замкнутого круга моих постоянных походов сюда… День за днем, месяц за месяцем, пока не забылось бы прошлое. От этой мысли делалось жутко. Не для того все начиналось, чтобы вот так просто и глупо взять и закончиться. Я поддерживала себя этой теоремой и с удовольствием соглашалась ней.

Я слонялась по коридорам, все также то плача, то зовя, то вздыхая, осматривала молящим взглядом каждую деталь. Уже выучила наизусть все элементы комнаты, где все произошло.

Так же быстро, как и в прошлый день, спустился сумрак. Я пропустила вечер, заметив за окном ночь. Через разбитые окна свистел и завывал ветер, гоняя по полу какой-то мусор и заставляя ежиться от холода. Сквозняки в изобилии добавили особняку эпитет “дом на семи ветрах”.

Войдя в привычную мне комнату, я закрылась и упала на прохладную постель, желая уснуть как можно скорее. В какой-то мере во мне присутствовал интерес, увижу ли я снова этот сон или нет, но настолько слабый, что я едва ли предавала ему серьезность, и как-то быстро переключилась на другие размышления, постепенно засыпая.