Оборотень. Новая жизнь

Ночь выдалась темной, луна пряталась за облаками. Кроу вытолкали через узкую дверцу самолета, и профессор полетел в черный мрак. Затем ему показалось, что над ним расправил крылья ангел, и Кроу плавно поплыл вниз. Не было видно вообще ничего – ни огней крестьянских ферм, ни блеска водной поверхности. А потом справа вдалеке он вдруг заметил светлое пятнышко, огонь, и понял, что именно туда ему и нужно.

По крайней мере, с приземлением Кроу повезло: его падение смягчили заросли сосен. При этом он не пострадал, зависнув в каких-то четырех футах от земли. Отстегнуть стропы было легко. Из неудач же можно назвать то, что снять парашют с дерева ему так и не удалось. Теперь любой мог увидеть, что этой ночью здесь кто-то высадился. Военная разведка, однако, учла такой вариант, основываясь на отрицательном опыте своих агентов, поэтому парашют был немецким. Конечно, он тоже должен был вызвать подозрения, но все равно не такие, как если бы был произведен в Британии.

Кроу встал и впервые за почти три сотни лет полной грудью вдохнул воздух Жеводана. В голове замелькали картинки из прошлого, первые ночи после того, как они с егермейстером задействовали свою магию. Кроу был уверен, что тогда ему удалось рассеять и победить свое проклятье. Но затем за какие-то несколько недель с ним произошла разительная перемена. Сколько же людей они убили вместе, он и охотник, пожелавший стать волком? Сто человек за три с лишним года. В то время Кроу казалось, будто он попал в заключение.

Между тем горные луга и ночной лес, наполненные множеством звуков и запахов, оживали для него. Кроу чувствовал себя диким зверем, хоть и продолжал четко видеть цель, ради которой здесь оказался. Он принюхался к прохладному ветерку с гор. С севера до него донесся запах костра и людей. Нужно идти туда. Он был голоден.

Кроу направился в сторону огня, передвигаясь от одного забора, сложенного из неотесанных камней, к другому и пригибаясь; им управлял скорее звериный инстинкт, чем желание оставаться незамеченным. Когда же заборы закончились, профессор продолжал идти вперед, держась чуть ниже вершины холмов, как это делают волки, когда не хотят, чтобы их силуэт был виден на фоне ночного неба, даже такого темного.

Костер, согревавший фон Кнобельсдорфа и Макса, был заметен только с воздуха. Они развели его в яме, но сделали это скорее не ради маскировки, а потому что так было принято. Маки уже знали, где находятся эсэсовцы, и могли атаковать их в любой момент, положившись на удачу. Тем не менее облегчать задачу партизанам никто не собирался: лагерь всю ночь охраняли часовые, и еще один человек сидел за пулеметом.

Кроу лежал плашмя на склоне холма, прислушиваясь к своим звериным ощущениям. Он чувствовал скуку очередной смены караула и страх закованных в кандалы рабочих, слышал, как беспокойно вскрикивают солдаты, спящие в палатках, вдыхал запах пота, мокрого брезента и отхожего места.

Его глаза были приспособлены к темноте, и Кроу мог видеть намного больше, чем кто-либо из людей. В ночи двигались фигуры с винтовками, а на земле лежали заключенные; они жались друг к другу, чтобы согреться в холодном воздухе. Затем Кроу заметил какое-то движение: от группы пленников отделилась тень, быстро откатившаяся в сторону. Эти люди в оковах знали, какая судьба их ожидает, и все же не возражали, чтобы кто-то из них сбежал, если он может это сделать. Один из пленников несколько ночей провозился с обломком проволоки, пытаясь открыть замок на своих кандалах, и наконец ему это удалось. Кроу видел, как беглец заскользил вниз по склону холма, и последовал за ним в обход лагеря, низко припадая к земле.

Движения заключенного, удалявшегося все больше и больше, были медленными и осторожными. Кроу попробовал подойти к нему сзади. В оборотне проснулся азарт охотника, ожившее тело зазвенело от возбуждения, все чувства обострились. Глядя на спускающегося с холма человека, Кроу подумал, что будет идти за ним еще около мили. Он возьмет его на безопасном расстоянии от лагеря, чтобы там не подняли тревогу. И уж тогда наконец поест… Нет, нет, только не это!

– Стоять на месте! Кто идет? – Команда прозвучала на немецком, но Кроу прекрасно ее понял.

Максу не спалось, и он встал, чтобы сходить в уборную. Однако берег показался ему в темноте слишком скользким, и Фоллер решил сделать небольшой крюк и пройти по менее крутому склону. Тут он заметил какое-то движение и сразу же подумал, что это беглый рабочий. В Германии это нисколько не встревожило бы Макса, он бы просто мысленно пожелал беглецу счастливого пути. Но в чужой стране нельзя рисковать, ведь это мог быть и маки, партизан из отрядов Сопротивления. Макс не был героем, он был простым человеком с практическим складом ума.