Оборотень. Новая жизнь

После того как Кроу добрался до Кумб Эбби и сообщил о том, что Харбард в госпитале, военная разведка очень быстро прислала ему нужную папку. Складывалось впечатление, что они ожидали этого. Перед Кроу лежали фотографии тысяч замков – эдакая смесь снимков с рекогносцировок, вырезок из путеводителей и книг по истории и даже почтовых открыток. Эта папка была собрана, для того чтобы помочь оперативным агентам в тылу врага. Но в данном случае – и это, конечно, было очень странно – ее использовали для идентификации зáмка, который кто-то увидел во сне. Для человека со здоровой, стабильной психикой просмотреть все это было несложной задачей, на выполнение которой могло уйти, вероятно, несколько часов, не более. Однако нервы и терпение Кроу были на пределе, и его внимание постоянно рассеивалось. Ему повезло, что треугольный замок на холме посреди густого соснового леса оказался всего-то на пятидесятом фото, которое он просматривал. Это был рекогносцировочный снимок средневекового замка, находившегося на реконструкции. На обратной стороне фотографии был написан комментарий: «Вевельсбург, неподалеку от Падерборна. СС? См. папку TS9343».

Все было в точности как в его видениях.

Кроу услышал, как дверь кабинета Харбарда открылась, и в комнату вошли двое мужчин: один – в армейской форме полковника, другой – в сером штатском костюме. То, что сказал полковник, шокировало Кроу, несмотря на беспорядок, царивший в его мыслях.

– Так вы и есть тот самый ужасный оборотень, не так ли?

Кроу не без труда сфокусировал взгляд на этом человеке. Полковник был невысок, светловолос; красный цвет лица свидетельствовал о том, что он любит выпить. Второй гость был выше ростом, с темными волосами и худощавый. Оба беззастенчиво уставились на Кроу, будто два доктора, разглядывающие труп.

Тот, что повыше, снисходительным тоном задаваки-шестиклассника произнес хриплым полушепотом:

– Мне сказали, что к нам обратится джентльмен.

Его можно было понять – в данный момент Кроу меньше всего походил на джентльмена. От томной расслабленности представителя высших слоев британского общества не осталось и следа. Кроу был крайне возбужден и беспокойно расхаживал по комнате, то и дело нервно приглаживая волосы – даже в присутствии гостей. В перерождающемся вервольфе оставалось еще достаточно от Эндамона Кроу, чтобы он мог почувствовать неуважительное отношение к себе, но этого было уже мало, для того чтобы придумать достойный ответ. Что бы он сказал им при обычных обстоятельствах? Бросил бы какую-то ироничную реплику? Нет. Он бы многозначительно промолчал, сохраняя невозмутимый вид, тем самым позволив этому типу прочувствовать вызывающую грубость его замечания.

Однако Кроу и сам знал, что сильно изменился. Ощущения, которые он испытывал в своем теле, теперь коснулись и лица. Казалось, что оно вытягивается; при этом в конечностях появилось похожее напряжение, и его невозможно было унять потягиваниями или встряской. Лицо стало шире, лоб массивнее, нижняя челюсть выдвинулась вперед, как будто не хотела отставать от верхней. Но быстрее всего изменялись мышцы – они стали рельефными до карикатурности. Поскольку рубашка на Кроу уже не налезала, он вынужден был спуститься в гостиную в халате. Мозг оборотня также претерпевал трансформацию: он был похож на сломавшийся электрический автомобиль, который уже не мог ехать прямо.

Полковник был воспитан лучше, чем его коллега, и потому оставил свои мысли при себе. В голове у него возникла фраза: «Этот парень представлял бы большой интерес для Дарвина», однако вслух он этого не произнес.

– Не беспокойтесь, – сказал полковник, – всего три человека в мире видели эту папку, причем один из них в данный момент лежит без сознания в госпитале.

– А оборотни курят?

Похоже, штатский находил это обстоятельство любопытным. Он предложил Кроу пачку сигарет, и тот, протянув руку, взял одну.

– Можно мы присядем? – спросил полковник.

Кроу жестом показал на диван, однако он тем не менее сел в кресло Харбарда.

– Я полковник Мартин Чейн из специального подразделения военной разведки. А этот джентльмен – высший чин из МИ-5, поэтому никаких имен – во избежание сурового наказания. После того, что произошло с профессором Харбардом, мы расследуем это дело.

– Под «этим делом» мы имеем в виду вас, – добавил человек из МИ-5.

Кроу натужно сглотнул. Сосредоточившись на своих руках, на толстых синеватых венах, проступавших под кожей, он смог успокоиться. Однако если он переведет взгляд на этих людей… неизвестно, что тогда произойдет. Кроу посмотрел на сигарету, которую держал в пальцах. Что с ней нужно сделать? Ах да – прикурить. Он зажег спичку, дрожащей рукой поднес ее к кончику сигареты, глубоко затянулся табачным дымом и сосредоточился на следующей задаче – выслушать этих людей.

– Профессору Харбарду было предоставлено время и ресурсы на разработку и проверку нескольких теорий и возможностей. Вы были самой многообещающей из них. Он считал, что мы имеем дело со случаем ликантропии: от латинского lukanthropos, где lukos – волк, а anthropos – человек.