Обольстительница в бархате

Но это была наименьшая из проблем. Большее беспокойство вызывало то, как нездорово и устало выглядит мисс Нуаро. Надо было что-то предпринять. Но в настоящее время он ничего не мог поделать. Только наблюдать и раздражаться по этому поводу.

— Я понимаю, вас нельзя задерживать, — отрывисто произнес Лисберн. — Глэдис назначено время, и сомневаюсь, что у вас есть дополнительные часы для случайных клиенток. Мне просто хотелось рассказать вам, что запланировано на вечер понедельника. По разным причинам не хочу отрывать вас от дел. Мы начнем в десять. Нам дали небольшой зал и целый час времени. Но так как мы не конкурируем с другими крупными лондонскими мероприятиями, места у нас будут заполнены.

Подойдя к письменному столу, он достал из нагрудного кармана сложенный лист бумаги и положил его поверх стопки документов.

Леони быстро подошла и, заметив его внимание к разгрому на столе, быстро навела порядок. После этого — но только после этого! — взяла в руки его бумагу и начала читать.

Он скрыл улыбку.

— Это программа. На вечер понедельника. Остается только заставить Суонтона не менять порядок чтения его новых произведений. Кроме того, он продолжает добавлять еще строфы. Из-за того, что у нас явный цейтнот и пока не зарезервировано время для речей, благодарностей и прочее, нам придется либо сократить его выступление, либо выкинуть из программы по крайней мере одну поэму.

Леони подняла на него взгляд.

— Имея двух артистичных сестер, по своему опыту, могу вам посоветовать не оставлять это на усмотрение лорда Суонтона. Стащите у него одну поэму, чтобы он не нашел ее до начала вечера, а потом просто вытолкните его на сцену.

Подумав обо всех тех обморочных девицах, для которых каждое слово Суонтона было священным, Лисберн рассмеялся.

— Всего-то делов — стащить одну поэму! — не мог остановиться он. — И какую именно?

— Это важно?

— Нет, моя дорогая, не важно, но только вы могли такое сказать.

Лисберн заметил, как вдруг изменилось выражение ее лица. Всего лишь на миг. Мельчайший проблеск эмоций. И снова на лице деловая маска.

Сложив его записку, Леони положила ее на стол.

— Очень умно и упорядоченно, — сказала она. — Для джентльмена, который утверждает, что живет в состоянии хаоса, управляемого лишь секретарями, вы проявляете заметные организационные способности.

— Когда светит реальная награда, можно напрячь мозги.

Легкий румянец окрасил ей щеки и тут же исчез с чересчур бледного лица.

— Облегчить участь несчастных молодых женщин — действительно стоящая цель, — заметила она. — Счастлива узнать, что вы так выкладываетесь ради них.

— Правильно, — сказал он. — И ради них тоже.

— Ну, тогда это все, милорд. — Выйдя из-за стола, Леони сложила руки на поясе. От лукавой улыбки не осталось и следа. Сейчас она смотрела на него по-деловому — дружелюбно, терпеливо и вежливо.

— Почти все, — не согласился Лисберн. Он пересек комнату несколькими быстрыми шагами. — Одну вещь я забыл дописать. — Потянулся, чтобы взять программу. Она инстинктивно положила руку на стопку бумаг, прижимая их, чтобы не рассыпались. Лисберн перехватил ее руку и, поднеся к губам, поцеловал. Леони резко вздохнула. Не дожидаясь, пока она выдернет руку, он схватил ее за талию и посадил на стол.

— Вы не…

Маркиз взял ее лицо в обе руки и заставил замолчать долгим, жарким поцелуем в губы.

Потом отстранился, развернулся и направился к двери.

— Я передумал, — сказал он на ходу. — Лучше не фиксировать этого на бумаге.

— Да, так лучше, — донеслось до него из-за спины.

* * *

Соскочив со стола, Леони бросилась через всю комнату. Прежде чем лорду Лисберну удалось выйти за дверь, она захлопнула ее перед ним.

Он посмотрел на нее удивленно. В кои-то веки!

Схватила его за лацканы сюртука — наплевать, что помнет их и испортит совершенный облик! — и притянула к себе.

— Иди сюда. — Подняла к нему лицо. — Я с тобой еще не закончила.

Она увидела настороженность в его зеленых глазах и поняла, что тоже должна быть осторожной с тем, как поступает сейчас, но оказалось уже слишком поздно. Леони притянула его к себе еще ближе, и Лисберн наклонился к ней. Она взяла его лицо в обе руки, как только что сделал он, и его губы приблизились к ее.

«Моя дорогая», — сказал он настолько обыденно, что сердце у Леони словно сжали в кулак.

Она поцеловала его так же жарко, с полной отдачей, ничего не приберегая для себя. Он в одну секунду заставил ее запылать, снаружи и внутри. Обычно она не вспыхивала с такой легкостью, не хотела до боли чего-то большего. Ее не отставляли в сторону вот так, чтобы красиво удалиться.

«Моя дорогая», — сказал маркиз.

Она заставит его заплатить за такие слова.

Это было не самое умное решение, которое Леони когда-нибудь принимала, но единственное, на какое она была способна в данный момент.