Обольстительница в бархате

— Просто одна из твоих просительниц решила, что ты уступишь и договоришься с ней по-тихому, чтобы защитить свою репутацию.

— Не собираюсь я ни о чем договариваться, — возмутился Суонтон. — Я никого не сбил с праведного пути и не хочу, чтобы так думали обо мне. Но все именно так и будут думать, если просочится хоть слово о договоренности по-тихому. А ты знаешь, что оно просочится. «Тихих договоренностей» не существует. Если Фокс узнал об этом, он будет знать обо всем.

То, что одна из женщин, обратившихся к Суонтону за денежным вознаграждением, зашла настолько далеко, что связалась с «Утренним обозрением Фокса», было удивительно. Обычно готовые на мошенничество создания сдаются, получив первый отказ, и снова заползают под тот же камень, откуда появились. У них нет положения в обществе. А Суонтона не было в Англии пять лет, даже больше. Короткого письма за подписью секретаря должно хватить.

— Нам нужно дождаться, когда твоя предполагаемая невеста напишет во второй раз, — предложил Лисберн. — Тогда мы пустим в ход Раунтри. Как только мы подключим стряпчего, эта особа сдастся. Он напомнит ей о законе Scandalum magnatum. — В соответствии с этим законом любой человек, сделавший скандальное заявление — правдивое или нет — в отношении пэра Англии, наказывался штрафом или тюремным сроком. — Пусть ищет другого простофилю.

— Слух оштрафовать невозможно, — сказал Суонтон. — Его нельзя бросить в тюрьму.

— Она хочет денег, — возразил Лисберн. — Никто не дает деньги слуху. Если они ей нужны, она заявит о себе. У нас есть преимущество, так что выкинь ее из головы.

* * *

В субботу утром «Обозрение» разразилось еще одним опровержением виновности лорда Суонтона. На этот раз лживыми оказались разговоры о том, что «весьма популярный поэт из высшего класса» соблазнил «молодую англичанку из уважаемого семейства» в Париже год назад и что «последствия, обычно появляющиеся в подобных ситуациях, были поручены, как нам сообщили, заботам сиротского приюта, который содержат монахини».

И хотя Раунтри сразу же отправил издателю «Обозревателя» суровое письмо, своим работодателям он объяснил, что толку от этого будет мало. Газетенка не только не назвала никаких имен, но также не обвинила лорда Суонтона ни в чем предосудительном.

— Они действуют умно, — заметил он.

— Да, но они обложили меня опровержениями со всех сторон, — сказал Суонтон.

— Мистер Фокс попадет в собственную ловушку в свое время, — заверил стряпчий. — Пусть ваша светлость не сомневается, тогда мы и займемся им. И без промедлений. Половина общества уже давно ждет этого момента.

— В свое время, в свое время! — взорвался Суонтон. — А между тем мое имя со словами «Все неправда!» валяют в грязи. — Он повернулся к Лисберну. — Ты правильно посоветовал поторопиться с нашим благотворительным мероприятием. Такими темпами моя репутация будет порвана в клочья до конца следующей недели.

— Только если кто-нибудь не устроит еще больший скандал, — успокоил его Саймон. — Я, например, если потребуется.

— Зачем тебе нарываться на неприятности из-за того, что какая-то мерзавка решила выставить меня дураком?

— Это не неприятности, а тактика отвлечения внимания, — объяснил Лисберн. — И я займусь этим, потому что, во-первых, мне нужно тренировать свое воображение, которое увядает без практики. И во-вторых, потому что, как мне кажется, это будет весело. Перестань переживать из-за слухов, которые слухами вовсе и не являются. За всем этим стоят завистливые графоманы, вне всяких сомнений. Пусть Раунтри занимается юридической стороной дела, а мы с тобой решим последние вопросы насчет понедельника. Потом я проедусь по Лондону и поговорю о результатах в нужных местах, предоставив тебе возможность вернуться к любимому делу.

В ту же субботу

Одним таким местом был «Модный дом Нуаро».

Получилось очень удачно — Лисберну как раз нужно было поразмышлять насчет скандала, когда его оставили дожидаться хозяйку магазина в демонстрационном зале. Мадам, сказали ему, сейчас занята с клиентками в примерочной.

Саймон не приезжал сюда в пятницу, потому что, в конце концов, он ведь уже не мечтательный подросток. Он — джентльмен, которому есть чем заняться, помимо того, чтобы увиваться вокруг девчонки и ждать, когда она обратит на него внимание.

Помимо тревог и невзгод Суонтона, на нем еще лежали заботы о самом поэте. Нужно было постоянно поддерживать в нем сосредоточенность на сугубо практических делах, когда тот в мучениях писал стихи. Даже в самые лучшие времена это было то же самое, что заставлять охотничью собаку внутренне концентрироваться и не отвлекаться на цокающую поблизости белку. Перешептывания и разговоры за спиной, или как это там называется, делали его более рассеянным, чем обычно.

Никто в здравом уме не отправил бы Суонтона в магазин в таком состоянии, тем более в субботу, когда он стал причиной появления новых сплетен.

Другими словами, у Лисберна возник прекрасный повод прийти сюда.