Обмануть судьбу

Марфа посмурнела лицом – совсем не такой исход виделся у этой истории. Должна была порченая Аксинья остаться в девках. Перехитрила, ведьма.

– Свадьба когда? А венчаться где будете? – заполнила щебетом неловкость Зоя.

Надолго эта тема затмила все остальные.

– А где жених твой? – опять подступила Марфа. – Не видать его. Мож, сбежал?

– Да вон идет!

Аксинья и Григорий недолго поучаствовали в общих забавах и скрылись в лесочке – теперь они были женихом и невестой, и никакая Марфа не могла им помешать остаться наедине. Много было сказано-пересказано, разговоры перемежались поцелуями и объятьями. Аксинья чувствовала, что парень аж горит от нетерпения, предвкушая их близость.

– Я с Ульяной помирилась, так рада! И ты со мной, и она!

– А вы ссорились? – Оксюша осеклась, вспомнив, что Григорию причина их ссоры неведома.

– Да, еще как, врагами расстались.

– А почему, скажешь?

Девушка помялась, решая, стоит ли открывать тайну подружки. Но столь велико в ней было ликование, предвкушение безоблачного будущего – какие могут быть секреты от жениха! – что она рассказала:

– Нравился ты ей очень!

– Правда? А я и не знал…Рыжая-бесстыжая…

– А она первая тебя и рассмотрела. Помню, потащила меня к кузнице твоей. Разглядывать!

– Что меня разглядывать? – захохотал Григорий, и его белые хищные зубы сверкнули в закатном свете. – Да ты на меня раньше зыркала, когда помогал я вам с санями.

– Я боялась, глаза отводила.

– А я думал, в гляделки играла. Пугливая ты моя.

* * *

Смотрины Гришиной избы и правда чуть не закончились конфузом. Анна хваталась за сердце: полы грязные, лавки, столы, занавески-полотенца ветхие – все, что старый кузнец за старостью не взял с собой, осталось Григорию.

– А паутина по углам! А сор! А утварь дырявая! Как же дочку сюда отпускать! – Мать хваталась за голову.

Кузнец виновато вздыхал:

– Не до того было, работал день-ночь. А тут забыл, закрутился. Все сделаю!

– Нет уж, зятек будущий. Я сама, хоть поперек обычаю пойду… У вас с Аксиньей моей все через одно сраное место!

Аксинья за всеми последними треволнениями забыла про Глафиру: «Стыдобушка, бабка болеет, я даже не заглядываю». Знахарка бодро копошилась в своем огородике, удивив девушку здоровым видом.

– Баба Глаша, здравствуй!

– Здравствуй, вспомнила про старуху.

– Ты прости меня, у меня такое творилось!..

– Да слыхала, слыхала… Давай рассказывай, скоро ли свадьба?

– Скоро, я от счастья сама не своя. Не верила, что сбудется.

– Почему моего совета не спросила, бедовая девка…

– Боялась я… Даже говорить про то…

– Вот что, девка, скажу тебе…

– Что? – навострила уши Аксинья.

– Непростой он человек, я много лет на свете прожила, много чего видала… Скажу тебе, что дно у него двойное. Много чего-то в прошлом его, что он хотел бы забыть навсегда. Может, ты сможешь разговорить его. Что он тебе поведал о прошлом?

– В плену Гриша был, вроде как крымские татары утащили его. Еще знаю, что сирота он, никого из семьи не осталось. И все, больше ничего не говорил мне. – Девушка сама поразилась, как мало знает о своем женихе. Она – вот вся – как на ладони со всеми своими родными, друзьями, секретами и знахарством. Скоро не будет и мелочи, которую Гриша про нее не знает, а он… за семью печатями скрыт.

– То-то и оно, девонька, ишь как задумалась! Я умею тайные помыслы прочитать… А кузнец твой закрыт для всех, и ничего в глазах не разглядишь. Страшный он человек. – Аксинья вздрогнула. – Да ты не бойся, любовь, она и не с тем справляется.

– Буду я счастлива с ним? Скажи.

– Да куда ж ты денешься. Помни только, что нельзя тебе потерять привязанность его. Ты, девка, судьбу обманула, готовила она тебе Микитку, а ты, вишь как, умудрилась… Все мы заложницы Божьей, мужской, отцовской воли… Что они нам готовят, то и будет… Смогла перехитрить судьбу – так будь осторожна…

– Сон мне, баба Глаша, снился, – продолжила Аксинья, – когда не было промеж нами еще ничего. Каждую ночь мне виделось, как черт ко мне лезет, потом в Гришу превращается.

– Да что сказать. Безделица сущая, Оксюша.

Кажется, бабе Глаше ответить нечего. Забывает, старая. Как только вышла Аксинья за порог избушки, сразу выветрилась из ее памяти эта мимолетная мысль.

Глафира долго сидела на крылечке, грелась на солнышке. Она часто вздыхала и гладила черного котяру по лоснящейся спине.

Глава 2 Хозяйка

1. Жена

Пролетела синицей неделя, и настал день сговора – оглашения помолвки Аксиньи и Григория. Погода установилась теплая, мягкая, радующая еловчан ночными дождями.

– Хороший будет урожай ржи да ячменя, – пророчила бабка Матрена и радостно щурила и так узкие, морщинистые глаза на солнце, щедро дарящее свою заботу полям и огородам.

В воскресенье наспех сколоченные столы и лавки во дворе Вороновых были забиты народом. На помолвку принято было звать родных, друзей, соседей. Получилось, что вся Еловая собралась. Неделю бабы сбивались с ног, готовя угощение для такой оравы.

– Разоришь ты нас, девка, – ворчала мать.

– Фуух, – вздыхал уставший Федька.