О влиянии Дэвида Боуи на судьбы юных созданий

В последний раз я видел брюнетку с черными яркими бровями, вечно в джинсах и кроссовках, с прической под Луизу Брукс, а сейчас передо мной стояла элегантная блондинка с длинными волосами венецианского отлива, волнами спадавшими на спину. Женщины обладают мистической способностью менять обличье, сменив парикмахера. Ее сайт онлайн-поиска поездок от туроператоров был куплен итальянской компанией, она провела два месяца в Милане и теперь вернулась в Париж, куда была назначена директором по развитию.

– Ты потрясающе выглядишь, Каролина.

– Да, но ты меня не узнал.

– Я сейчас немного не в себе. А ты наверняка производишь фурор.

– Хотелось бы. Сыграй мою песню.

И я заиграл «In the Mood for Love». Для нее.

Я давно уже ее не исполнял, и не знаю, как это объяснить, но я играл ее лучше, когда Каролина была рядом. Я также не могу объяснить, почему влюбляюсь в эту девушку, когда вижу ее, и почему забываю о ней, когда мы расстаемся. Положив руки на пианино, она слушала песню с закрытыми глазами, словно это был церковный гимн. Я пел ее медленно, чуть в нос, невесело, но ее это не смущало.

– Обожаю тебя, – сказала она, дослушав.

Мы вышли на улицу покурить. Погода была хорошая, несколько посетительниц стояли группой на тротуаре, мы отошли подальше. Она рассказала, что кое-кого встретила в Милане, у него бар в районе Навильи, но она не знает, насколько это серьезно. Не так просто любить кого-то на расстоянии, верно? Я собирался расспросить поподробнее о ее новой любви, но она пристально на меня посмотрела:

– Это правда, что ты собираешься сделать операцию?

– Кто тебе это сказал?

– Мелани. Кажется, ты проходишь психотерапевтический курс, и дело движется. Она довольна. Это правда?

– И речи быть не может! Она не имела права говорить об этом, существует же профессиональная тайна. Я когда-то так сказал и ляпнул глупость.

Я схватил телефон и набрал номер Мелани. К моему большому удивлению, она ответила.

– Что за бред ты наговорила Каролине?

Никогда не следует ругаться по телефону, вы себя ставите в технически уязвимое положение. Только я начал говорить ей, в какую ярость меня привело ее предательство, как она повесила трубку. Следующие мои звонки наталкивались на просьбу оставить сообщение. Я не отказал себе в удовольствии выложить все, что я думаю об ее образе действий, что с нашими совместными обсуждениями покончено, а свою диссертацию она может засунуть себе туда, куда я ей рекомендую.

Каролина встретила Мелани накануне в «Динго». Уже две недели, как я там не бывал, но сейчас я решил немедленно туда отправиться, надеясь встретить Мелани и лично высказать все, что у меня накипело. Каролина постаралась убедить меня не идти туда в таком возбужденном состоянии, но я твердо настроился на решительное объяснение с Мелани. Тогда она настояла, что пойдет со мной, и после конца смены мы ушли вместе. Виржини охраняла дверь со своей обычной бдительностью, мы расцеловались и зашли в клуб, где царила жаркая атмосфера.

Я поискал Мелани среди полуночниц, наткнулся на одну из ее приятельниц, та сказала, что пока ее не видела. Каролина пыталась меня вразумить: никогда нельзя действовать сгоряча, в приступе гнева, надо немного выждать, и через несколько дней, на остывшую голову, я, конечно же, взгляну на вещи по-другому.

– Каролина, я тебя очень люблю, но не лезь не в свое дело!

Я поднялся на второй этаж, надеясь обнаружить Мелани, которой особенно нравился бар на балконе. Там была куча народа, пришлось пробираться сквозь толпу. Я продвигался, не глядя перед собой, и вдруг наткнулся на Жюдит, помощницу Лены, со стаканом в каждой руке.

– Поль! Ты-то что здесь делаешь?

– Привет, Жюдит, как дела? Я ищу приятельницу. Ты не видела Мелани?

– Нет. Но я спросила, что ты тут делаешь!

– Я же ответил: ищу приятельницу.

– Возможно, но здесь лесбийский клуб, и мужикам вход воспрещен.

– Правда!.. Слушай, это долго объяснять.

На самом деле я ошибался: объяснять было не долго, а сложно. Особенно в ночном заведении под адский грохот тамошней музыки. Я говорил, но она, по всей видимости, ничего не понимала. Она взялась за телефон и нажала на кнопку фиксированного вызова. Проговорила минуты две, много раз повторив «да», и отсоединилась. Она разглядывала меня со свойственным ей неприязненным видом. Я никогда не испытывал симпатии к этой девице – очевидно, она отвечала взаимностью. Уже много лет она была ассистенткой матери, та ее ценила, поручала отдельные проекты, у нее появилась собственная клиентура, и не стоит уточнять, из каких мордоворотов она состояла. Она девушка плотная во всех смыслах слова, а по умственному развитию ей не больше пятнадцати. Она так и не изменила своему подростковому имиджу панка, но начиная с определенного возраста бритые виски с синим чубом, кольца, пирсинги, Doc Martens[62] и другие дурацкие аксессуары выглядят не только смешно, но и жалко.

Учитывая все вышесказанное, я решил не терять больше на нее времени. Я уже разворачивался, когда она взяла меня за плечо. Должен признать, хватка у нее крепкая, меня не удивляет, что у нее особый талант к готическим тату.