О любви и не только

Но не это было для меня шоком, а то, что Лера как-то заболела и когда я пошёл навестить, в её комнате уже сидел … Генка из 10-го. Потоптавшись и спросив про здоровье, я ретировался и решил забыться, полностью погрузившись в учёбу. Очередная реформа школьного образования установила 8-й класс выпускным, и впереди нас ждали экзамены. Надо было исправлять плохие оценки и серьёзно готовиться, ведь мы учились кое-как, высчитывая, кого спросят, а кого нет. Перед уроками договаривались, чтобы те, кто учил, тянули руки, учителя это любят и не вызовут тех, кто профилонил. Но система давала сбой, и однажды я глупо попался на этих подсчётах.

Была у нас учительница по физике, милейшая особа, которая спрашивало точно по списку по три человека за урок. Подсчитав свою очередь, я беспечно «филонил» и не учёл того, что многие отсутствовали по болезни – гулял грипп. Когда меня неожиданно вызвали, я долго топтался у доски и тупо смотрел на металлические шарики на верёвочках, потому что даже не знал, о чём идёт речь! Мне подсказывали, но из всеобщего шёпота я ничего не мог понять. Наконец общими усиличми я что-то пробормотал о силе действия и противодействия. На что обаятельная Марго мне сказала: «Вы сегодня плохо подготовились, салитесь, четыре!» А я думал, что влепит трояк, сработал авторитет примерного ученика!

Самая короткая четвёртая четверть пролетела быстро, экзамены я сдал на отлично, по годовым отметкам подкузьмила только литература. Лидия Петровна хотела поставить три, но под давлением учителей согласилась лишь на четыре. Выпускного особенного не было, все просто разъехались по ломам: кто в Москву, кто в Ленинград, кто в Ригу, а я во Львов. Восьмой класс позади, а кто вернётся в девятый было неизвестно. И рыжеволосую Леру Легостаеву я больше не видел, зато черноволосую Аню Грамову встретил вновь несколько лет спустя. Но это будет в более взрослой жизжи и в другой главе.....

ГЛАВА 2: Будапешт – столица мира.

Осенью 58-го года , окрепшие и подросшие, загорелые и возмужалые, мы почти в полном составе вернулись в родную школу. Не было только Леры, её родителей перевели, кажется, в другую страну, да и Генки не стало, он окончил десятый класс ещё до реформы, а нам предстояло учиться до одиннадцатого. Приехали и неразлучные подруги Вера с Надей, похорошели, пополнели, приобрели красивые женские формы. Появилась и новенькая –Фатима Уразбаева, мы её окрестили Фаей. Очень миленькая и смешливая татарочка, она сразу приглянулась Филлиппу Латипову, его все звали просто Филя, но он не обижался, хотя был крепко сложен и мог если надо и поколотить. Я же решил больше не связываться с противоположным полом и приналёг на учёбу.

Учиться было легко, программу двух лет растянули на три года, уроки русского языка отменили, дали больше немецкого, ещё географию и биологию перенесли из седьмого класса в девятый. К тому же у нас не было военной подготовки, ведь мы жили в дружественной стране, и занятий по труду. Мы не сколачивали табуретки, а девочки не вышивали крестиком. Я выполнял дома только письменные задания, а устные схватывал от учителей на уроках, так что свободного времени было много. Его я посвятил изучению венгерского языка, записался на курсы при доме офицеров. Хотя общаться со сверотниками я мог, свободно изъяснялся на улице и в магазине, но серьёзных знаний не быпо.

На курсах занимались в основном молодые жёны офицеров, которые смотрели на меня свысока, но я не обращал на них внимания. Мать туда не ходила, а в свои частые походы на рынок или в магазин вполне обходилась тем запасом, что имела. Правда, она всегда путала словосочетания nem kell – нет, не надо и nincs – нет, не имеется. Kогда ей предлагали какой-нибудь товар и мама говорила nincs, продавцы думали, что у неё зтого продукта нет и клали его ей в пакет. Поэтому в магазин ходил чаще всего я, заранее написав список на венгерском, а полная в очках с толстыми стёклами продавщица, которая мне очень симпатизировала, носилась за прилавками, собирая из разных отделов всё по списку в один пакет. Правда, и я оскандалился однажды, попросил Margit, так её звали, вместо egy kilo kenyеr– кило хлеба, его продавали на вес, egy kilo kenyv – килограмм книг, чем насмешил всех окружающих.