О любви и не только

Окончательный разлад наступил в день рождения Альбины, куда пригласили всех, но пришли лишь те, которые хотели получить хорошую оценку по литературе. Я метался в поисках поларка, но купил лишь красный цветок в маленьком горшочке – на букет из живых цветов денег не хватило, а лазить по чужим садам я не решился. Мой «Аленький цветочек» был благосклонно принят, но сама Аля демонстративно обслуживала гостей – разносила еду, пирожные и кофе. А я ухаживал за Лерой, подливал ей (и себе!) вино, шутил и веселил, и, конечно, танцевал с ней.

Пришла пора расходиться и я вызвался проводить Леру до общежития, куда надо было ещё добраться. Когда мы вышли из подъезда, нам чуть ли не на голову свалился маленький горшочек с цветком. Лера испугалась, а я, узнав свой подарок, прижал её к себе и успокоил: это ветер сдул у кого-то с окна!

Затем романтическая пездка в полупустой электричке, уговоры часового, потому что я не взял общий пропуск, прокрадывание в комнату, где уже сопели Вера с Надей. Что было потом, я смутно помню, потому что растаял от вина или близости девичьего тела: объятия, поцелуи, горячие слова. Когда на койках зашевелились соседки, наступило отрезвление – я соскользнул с кровати, где лежал не раздевшись,выскочил из общаги и помчался по шоссе домой. Путь был неблизкий, но я бежал быстро: душа пела, а тело летело! Отец храпел и не заметил моего отсутствия, а мать с сестрой в очередной раз уехали в Союз. Однако все неприятности меня ещё только поджидали…

В понедельник на уроке литературы мы с Лерой как обычно шептались и разговаривали за последней партой, как вдруг Лидия Петровна подняла её: «Повтори, что я только что сказала!» Конечно, Лера не знала и молчала. Результат: «Садись, два!» Тут не выдержал я: «За что двойка, это не справедливо! Я её отвлекал.» – «Тогда ответь за неё ты» Но я не стал ничего говорить и упорно молчал, хотя вокруг все зашипели подсказку. «Теперь и тебе два, защитник!» Тут уж не выдержала Лера и стала тоже возмущаться. «А Вас, Легостаева я вообще попрошу удалиться, Вы мешаете мне вести урок» – прозвучало как приговор. «Тогда уйду и я!» И мы с Лерой покинули загудевший как улей класс. Гуляли по территории части, ели мороженое в кафешке, бегали, смеялись и целовались…

Когда пришли после всех уроков в класс за портфелями, там нас ожидал настоящий педсовет: завуч и пара учителей. Нас стали журить за поведение, грозили сообщить родителям Легостаевой, а моим нет, потому что матери опять не было, а отцу бесполезно. Я уже хотел было попросить прощения, как вдруг Лидия Петровна сказала: «Ты думаешь, что за какой-то цветочек можно обижать мою дочь?» Я понял, откуда ветер дует и промолчал.

Упорно молчал я и на уроках литературы и получал двойку за двойкой. В результате два в четверти и четыре за поведение, а это хуже, чем два за предмет. В школе все говорили о нашем «любовном треугольнике» и осуждали «злую мать» Начинались весенние каникулы, многие уезжали домой, в том числе и Лера. А Лидия Петровна задала нам самостоятельно прочитать «Молодую гвардию» и написать сочинения про любимых героев.

Я с головой погрузился в героическую повесть советского писателя Фадеева о подвиге комсомольцев в оккупированном немцами Краснодоне в годы Великой Отечественной войны. «Молодую гвардию» я уже читал и любил, но снова перечитал знаменитую книгу от корки до корки и решил писать сочинение про Любовь Шевцову, которая мечтала стать актрисой и выдавала себя за неё, чтобы выведать военные секреты у немцев. Я даже исписал целую тетрадку о характере, поступках и героизме молодой комсомолки Шевцовой со ссылками на цитаты, котлрые отметил в книге закладками. Осталось только ждать начала учебных занятий.

Первый же урок литературы был посвящён «Молодой гвардии». Лидия Петровна по очереди называла имена главных героев: Олег Кошевой, Ульяна Громова, Сергей Тюленин и выбирала отвечать тех, кто поднимал руку. Когда дошла очередь до Любови Шевцово, поднял руку только я, заранее предупредив всех, что эта героиня – моя. Поджав губы, Лидия Петровна вызвала меня, сказав, чтобы я был краток, потому что до конца урока осталось мало времени.

Вот и наступил мой звёздный час: я читал свой «опус», то возвышая голос, то переходя почти на шёпот, изображая то немцев, то молодогвардейцев, подкрепляя своё выступление цитатами из книги, как вдруг прозвенел звонок. Но никто не тронулся с места и все закричали: «Пусть дочитает!» В класс заглядывали удивлённые ученики, что это мы сидим на перемене? И я дочитал до конца. Сначала была тишина, потом аплодисменты, когда Лидия Петровна вывела в журнале жирную пятёрку. Все повскаали с мест с криками: «Ты как артист! Тебе надо стать писателем!» Меня поздравляли, словно я защитил диссертацию, и только Аля сидела с равнодушным лицом, силясь показать, что ей всё равно. А вот та, для которой я и старался, Лера, осталась действительно равнодушной – высокие материи её не интересовали…