o c24ec28d571a6d65

- Нет, - кратко, холодно ответила Мануэла и стала собирать со стола грязную посуду.

Послеполуденное, осеннее солнце, заливало площадь все еще ярким светом. Эстер

прищурилась и нырнула в боковую улицу. Здесь было тихо и безлюдно, часы на колокольне

пробили три, и женщина сразу увидела высокого священника, который прогуливался в тени

балконов.

Было время сиесты, и город отдыхал, только издалека, слабо, доносились команды –

начальник гарнизона гонял новобранцев.

- Я же сказал, - мягко проговорил священник, - пусть придет ваш муж. Это рискованно,

уважаемая сеньора.

Она покраснела, и, закинув голову, - святой отец был много выше ее, - взглянула в темные, с

золотыми искорками, глаза. «Господи, ну и красавец, - внезапно подумала Эстер и сердито

ответила: «Я тоже все знаю. У мужа пациенты, он не всегда может освободиться».

Джованни посмотрел на маленькую, худенькую, - будто подросток, - женщину и вздохнул:

«Ну ладно». Черные, тяжелые волосы были прикрыты простым чепцом, и она смотрела на

него, не смущаясь – прямо и дерзко.

- С другой стороны, - мягко сказал Джованни, - город маленький, рано или поздно мы бы с

вами, все равно встретились. Скажите, - он помедлил, - то, что вы говорили на исповеди –

это правда?

- А зачем тогда исповедь? – женщина коротко улыбнулась. «Вы же, как я понимаю,

настоящий священник, а не только…»

- Настоящий, - Джованни задумался. «Уезжайте-ка вы отсюда, дорогая сеньора. Не надо

подвергать себя такой опасности».

Эстер помолчала и, сжав зубы, краснея, не смотря на Джованни, ответила: «Если я уеду,

некому будет работать».

Джованни взглянул на ее пылающие щеки и все понял. «Ваш муж может завтра пойти к

губернатору и все ему рассказать. Тогда никто вас не спасет – даже я, - еще более мягко

произнес он.

- Он не пойдет,- чувствуя, как скапливаются на ресницах слезы, тихо сказала Эстер. «Он

трус, святой отец, и побоится, что его тоже будут пытать. К тому же – у него пациенты,

студенты, книга выходит, - он не пойдет».

«Господи, бедная девочка, - подумал Джованни. «Угораздило же ее попасть в такой

переплет. Но держится она хорошо, молодец»

.

-Я не поеду в Кальяо, - тихо сказал ей тогда Давид, - глубокой ночью, в постели.

- Там ждут донесения, - удивилась Эстер. «Как это ты не поедешь!»

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее – темными, сердитыми глазами. «Я врач, -

прошептал муж, - врач и ученый. Я не хочу этим заниматься! Я боюсь, в конце концов, и за

себя, и за тебя!»

- Твоя семья живет в безопасности только потому, что ты согласился сюда поехать, -

напомнила ему жена. «От тебя ждут работы, Давид, той работы, которую ты обещал

делать».

-Можешь сама ей заниматься, - муж отвернулся от нее и задул свечу. «Ты все знаешь, до

Кальяо семь миль, дорога безопасная. Я тебе мешать не буду, но и помощи от меня не жди –

мне моя жизнь еще дорога».

- Ах, вот как, - ответила ему тогда Эстер, и тоже отвернулась. Они так и заснули – не

прикасаясь, друг к другу.

- Про рудники – это очень хорошие сведения, - Джованни помедлил, выслушав ее. «У вас

есть какие-нибудь связи с индейцами, в горах?»

- Да, я их лечу, - Эстер улыбнулась. «Ну, так, детей, женщин, бесплатно, конечно. А они меня

за это снабжают травами, для снадобий, что я делаю».

- Вот что, милая моя сеньора, - решительно сказал Джованни, - сейчас сюда подходят

английские корабли, вместе с серебром вы отсюда и уедете. Хватит. Отправитесь в Лондон,

а там решим, что с вами делать. Незачем вам тут торчать».

- А кто будет работать? – озабоченно спросила женщина.

- Ну, пока что тут я остаюсь, - улыбнулся Джованни. «Вы мне расскажите, где живут ваши

индейцы – мы на следующей неделе отправляемся туда – крестить, обучать катехизису, -

заодно я с ними поговорю про эти караваны с серебром».

- В Кальяо мне сказали, что те корабли, которые пришли из Испании, уже стоят под

погрузкой, - Эстер повертела зонтик и добавила: «Но пойдут еще несколько караванов –

вице-губернатор хочет вывезти как можно больше слитков до наступления зимы».

- Ну, те корабли, что сейчас в Кальяо, - до Панамы они не доберутся, - лениво улыбнулся

Джованни. «А серебро, что еще осталось – мы его перехватим по дороге, в горах».

Она помолчала, и вдруг, опустив глаза в землю, сказала: «Мне очень стыдно. Ну, вы

понимаете..Что так все вышло».

- Люди, - ответил Джованни после долгого молчания,- не святые, дорогая сеньора. Бывают

всякие вещи. Но нельзя поступать бесчестно – что бы, ни случилось».

- Он не поступит, - вдруг, убежденно, сказала Эстер. «Он трус и слабый человек - но не

предатель».

-Вот, дон Диего, - печатник протянул ему пухлую стопку листов. «Проверяйте, и, на

следующей неделе начнем ».

Давид погладил титульный лист, и, вдохнув запах пыли, свинцовых литер, краски, -

улыбнулся. Университетская типография – вторая в Новом Свете, после Мехико, -

располагалась в подвале. Здесь было сыро, сверху, со двора, доносились гулкие удары

колокола – били к обедне, и голоса студентов, что шли на лекции.

«Tractado de las drogas y medicinas de las India», - прочел Давид.

«Трактат о лекарствах, и медицинских средствах Индий».