o c24ec28d571a6d65

- И сколько вам лет? – Джованни записал. «Прошлым месяцем было девятнадцать, святой

отец. Я служанка у дона Диего Мендеса, врача. И у его жены, доньи Эстеллы».

- Вы католичка? – спросил секретарь.

- Конечно, святой отец, - женщина перекрестилась, - мои родители обратились к Святой

Церкви, еще, когда был жив дон Франсиско Писарро.

- Ну, хорошо, - немного раздраженно, посматривая на большие часы, сказал архиепископ, - и

что же вы хотели нам рассказать?

- Моя хозяйка, донья Эстелла, - твердо сказала Мануэла, - не искренняя христианка.

-Да, - архиепископ потер нос и смешливо посмотрел на Джованни, - повезло вам, на первом

же заседании, - и обнаружили еретиков. Конечно, весь город знает, что дон Диего живет с

этой самой Мануэлой, - он кивнул на дверь, - у них уже есть сын, и, сами видели, она опять

ждет ребенка.

- Я бы не стал так уж доверять ее показаниям, - медленно сказал Джованни, - у нас в Мехико

было много случаев, когда индианки из ревности и желания лечь на место своих хозяек, в

супружескую постель, оговаривали невинных женщин. Чего только не плели - и что они

якобы оборачиваются змеями, и чуть ли, не летают по ночам по небу.

- Это, верно, торопиться не стоит, - архиепископ задумался. «Но все, же она была очень

тверда – мол, ее хозяйка не ест свинины, и вечером, в пятницу, запирается в своей комнате,

где зажигает свечи. Уж очень все сходится. Жаль, конечно, что мы у нее не спросили о доне

Диего – ну, отличается ли он от других мужчин, - архиепископ тонко усмехнулся.

Джованни улыбнулся. «Во-первых, откуда ей знать других мужчин, вы же сами слышали,

ваше преосвященство, в пятнадцать лет она поступила к ним служанкой, и уже через два

месяца этот самый дон Диего стал с ней жить – она никого, кроме него, и не видела».

- Это верно, - согласился архиепископ. «А во-вторых?».

- А во-вторых, судя по его папке, - Джованни положил ладонь на документы, которые принес

секретарь, - он родился в Испании. Я видел в Мехико много конверсо его возраста – им уже

давно не делают обрезание. Поумнели, знаете ли».

- Ну, вот завтра и проверим, - рассмеялся глава трибунала. «Вызывайте дона Диего, - велел

он секретарю, - поговорим с ним, по душам, так сказать. Не хотелось бы его терять, конечно,

- сказал архиепископ, поднимаясь, - отличный врач, моя подагра только благодаря нему,

наконец, успокоилась».

- Я думаю, - медленно ответил Джованни, - это все не более, чем недоразумение. А что его

жена, эта самая донья Эстелла?

- Очень милая женщина, - архиепископ прошел в заботливо открытые секретарем двери. «И

хорошенькая, настоящая кастильская красота. Не то, что эта индианка, - он махнул рукой в

сторону двора. «Но – она бесплодна, к сожалению».

В столовой уже было накрыто, и архиепископ, потирая руки, сказал: «Ну, вы особо не

наедайтесь, вечером нас ждут на обед у вице-губернатора».

- Скажите, отец Джованни, - спросил его секретарь трибунала, небольшого роста, суетливый

отец Альфонсо, - а там, на севере, в Мехико – вы жгли еретиков?

-Жег, - тихо ответил Джованни и отпил вина из серебряного кубка – терпкого, красного,

тяжелого, как кровь, вина.

-Я вас прошу, сеньор да Сильва, - Джованни шептал очень тихо, наклонившись к человеку,

что лежал на соломенной подстилке, отвернувшись от него, закрыв глаза. «Ваш сын и

невестка в безопасности, их предупредили, и они сейчас уже в море, по дороге в Старый

Свет»

- Нигде не спрятаться, - чуть слышно, горько сказал старик. «Нигде. Даже сюда вы пришли».

- Сеньор да Сильва, - терпеливо повторил Джованни, - пожалуйста. Я не хочу, чтобы вы

страдали. А спасти вас я не могу – уже поздно.

Старик повернулся и Джованни увидел яростные искры в темных, глубоких глазах. «Никогда

не будет того, чтобы я отрекся, - сказал он, - твердо, решительно. «Я родился евреем, им же

и умру. И хватит об этом».

Джованни отставил бокал и сказал: «Какое приятное вино, немного отдает дымом – сразу

вспоминается осень на холмах вокруг моего родного Рима. Знаете, как это – высокое,

голубое небо, рыжие листья чуть пружинят под ногами, в монастыре гудит колокол, и чуть

пахнет вот этим самым дымком.

- Я вырос под Толедо, - архиепископ внезапно утер уголки глаз. «Как вы это красиво сейчас

сказали, отец Джованни – будто я и сам вернулся домой, в Испанию».

- А что, отец Альфонсо, - обернулся Джованни к секретарю, - мы ведь завтра начинаем

разбираться с книгами в полдень?».

- Если вовремя привезут из Кальяо те, что сейчас лежат на кораблях, - выпятил губу

секретарь. «Конечно, в Кадисе все проверяют, прежде чем отправлять их к нам, но мы

обязаны еще раз их просмотреть, прежде чем пускать в свободное обращение –

осторожность, прежде всего».

- Я бы тогда сам, ваше преосвященство, сразу после заутрени поехал в Кальяо, и за всем бы

проследил, - обратился Джованни к архиепископу. «Я встаю рано, мне это не трудно».

- Вы меня очень обяжете, отец Джованни, - обрадовался тот. «Надеюсь, теперь, с вашим

появлением, у нас больше не будет заминок в работе».

- Не будет, - улыбнувшись, сказал Джованни, и налил себе еще вина.

-Отличная рыба, - сказал Джованни. «В Мехико такой не найти, - там море далеко, а та, что