o 98f6fe69ff972b4b

— Ведь ты Марк? — спросил его другой христианин, и когда Марк утвердительно

кивнул в ответ, он продолжал: — Мы много слышали про тебя. Говорят даже, что ты

присутствовал при казни Иисуса, нашего Мессии?

«Теперь, когда рухнуло государство иудеев, — думал Марк, — когда война

проиграна зилотами и силы их почти иссякли, легенды зилотов уходят вместе с ними, а

легенды христиан только слагаются ими и их праведниками». С этой мыслью он вдруг

ощутил в душе бесконечную пустоту и бесконечное одиночество, словно вся жизнь и

вся борьба, которой он себя отдал, были бесполезной тратой времени и сил. Все яедали

его ответа, и, стряхнув с себя оцепенение, он рассказал о событии почти сорокалетней

давности, когда юношей пришёл к зилотам.

В то время прокуратором в Иудее был злобный и своевольный Понтий Пилат. При

его правлении несколько раз вспыхивали народные волнения в Иерусалиме,

подавляемые им самим кровавым образом, а его хищничество стало причиной казней

многих граяедан, совершённых без разбирательства и суда. В конце концов жалобы на

него дошли до наместника Сирии, его непосредственного начальника, тот вынужден

был отстранить Пилата от должности и направить в Рим на суд императора. А гораздо

ранее зилотам известен был Иисус из Назарета, одно время принимаемый ими за

ученика Иоанна Крестителя, их отношение к которому было весьма благожелательным

из-за проповедей, обличающих многих из тех, кто был врагами зилотам, и которого

любили бедняки и боялись богатеи. Зилоты терпимо относились к пророкам

различного рода, являвшимся национальной особенностью еврейского народа с

древнейших времён; многим из этих пророков не давала покоя слава пророка Ильи, но

лишь единицы были по-настоящему знамениты. И когда Иисус предложил «отдать

Богу — бого- во, а кесарю — кесарево», приравняв, по их мнению, кесаря к Иегове,

кананиты почти не обратили на это внимания, поскольку не считали его достаточно

популярным в народе. Но когда однажды утром в доме Иоанна, отца Марка, появились

зилоты с известием о смертном приговоре, вынесенном синедрионом Иисусу, кананиты

после короткого совещания решили не вмешиваться. Наверное, этим дело бы и

кончилось, если бы члены синедриона, возглавляемые бывшим первосвященником

младшим Анной и его зятем Каиафой, занимавшим в то время пост первосвященника,

не потащили Иисуса на суд римлян.

Пилат пролил к тому времени уже немало еврейской крови, и ему была бы

безразлична судьба Иисуса, если бы он не опасался подвоха со стороны иудеев. Когда

на вопрос, в чём обвиняется осуждённый, ему ответили, что тот называет себя Царём

Иудейским, Пилат насторожился, поскольку со времён последних Маккавеев в Иудее

постоянно велась борьба за престол и недостатка в претендентах на него никогда не

было. После Ирода-старшего на месте единого государства образовалось несколько

маленьких царств, управляемых его многочисленными потомками, так что уже

невозможно было понять, кто имеет право наследовать власть, а кто не имеет.

Прокуратор понимал, что не с его полномочиями решать вопрос о жизни или смерти

отпрыска царского рода, между тем как в случае беззакония всегда остаётся повод и

возможность для мести. Он знал о судьбе последних Маккавеев, Аристовула и его сына

Александра, погибших от рук подосланных убийц, но не по приговору сената или

императора, несмотря на многочисленные восстания, поднимаемые ими против

империи; при этом Арис- товул последние годы жизни находился в римском плену, то

есть был в руках римского правосудия, и был предательски убит лишь после

освобождения перед отъездом на родину. Понтий также хорошо знал, что постигло

всех, кто был причастен к смерти Помпея, который хотя и не был царём, но иногда

назывался Царём Царей; а когда говорили, что царская кровь священна, это не было

129

пустым сотрясанием воздуха. Видя сложность своего положения, прокуратор сам

решил допросить осуяедённого. По окончании допроса он, очевидно, вполне уяснил

смысл будто бы произнесённой Иисусом фразы: «Царствие моё не от мира сего», но,

решив полностью обезопасить себя, пошёл на хитрость, призванную ещё и ущемить

самолюбие иудеев.

Перед Пасхой власти отпускали на свободу одного из осуяедённых. Поэтому, зная,

что среди собравшихся на площади большинство людей поддерживают

первосвященников, Пилат с издёвкой предложил отпустить на свободу Царя

Иудейского, на что слуги и клиенты первосвященников подняли шум, требуя

освободить Варавву, обвиняемого в заказном убийстве; чтобы окончательно снять с

себя ответственность за последующие события, Пилат спросил: «Хотите ли, чтобы я

распял царя вашего?» — «Нет у нас царя, кроме Кесаря», — отвечали ему. Хитрый

Пилат мог быть доволен случившимся: он добился того, чего не мог добиться силой в