o 8b191ad8675a2039

- Верный, - протянул царь и помолчал. «Верный, говоришь. Это хорошо, Матюша, что ты

меня так любишь – пойди, найди человека такого, чтобы за тебя на все готов был.

Ты вот что, Матвей, - приходи сегодня опосля вечерни в мои палаты – дело у меня до тебя

есть. Посмотрим на верность твою, - хищно улыбнулся царь, и не снимал руки с головы

Матвея до окончания пира.

Башкина в закрытом возке привезли в Разбойный приказ. Здесь, в подвалах у ведавшего

сыском окольничего Басманова были собраны знатнейшие на Москве мастера пытошных

дел.

Федор, сопровождавший возок верхами, так и не смог перемолвиться с Башкиным ни

единым словом – невозможно это было на глазах у митрополита и святых отцов. «Остается

надеяться, что выдержит, - угрюмо думал Федор, скача вслед за возком.

-Макарий вон не смог согнуть его – хотя, что Макарий – надсмехался да издевался, а тут

дыба. Однако же надо Басманова на место поставить – скажу ему, что мол-де, государь

велел сперва, добром с еретиком говорить, а уж если запираться будет – тогда пытать.

Надо бы как-то Матвею Семеновичу знак подать, чтобы сказал он о Феодосии. Тому

разницы нет уже – он в Ливонии, али в Литве, отсюда не достанешь. Пусть Башкин все на

себя валит – сам мол, подкупил Нектария усопшего, - благодарение Богу, что тот вовремя

издох, - сам лодку подогнал, сам и греб, сам Феодосия через границу переводил.

Не поверят. Хотя нет, - Федор подстегнул жеребца, - был бы царь, он бы не поверил,

подозрителен больно, везде ему заговоры мерещатся. А Басманов – тот поверит, усерден

он, да туп, аки полено. Главное, все это царю в должном виде преподнести, а уж это я

сумею».

Царица Анастасия погляделась на себя в зеркало и осталась довольна – Федосьины травы,

кои она пила каждый день, разгладили ее лицо, в глазах появился блеск, темные волосы –

пробивавшаяся надо лбом седина было искусно закрашена, - были заплетены в тугие косы и

уложены вокруг головы.

Анастасия надела драгоценное тяжелое ожерелье из жемчугов с алмазами и прошлась

немного по комнате, сцепив пальцы. Со времени возвращения из Кириллова монастыря муж

почти каждый день приходил в ее опочивальню, но вот уже пошла вторая луна, а она так и

не понесла.

Остановившись перед иконами, царица взглянула на образ Богородицы. «Помоги мне,

владычица, - шепнула она и перекрестилась. «Ежели будет сын у меня – на коленях пред

тобой благодарить буду, церкви отстрою, монастырям буду жертвовать, ни в чем отказа

святой церкви не будет. Только помоги!»

Над Кремлем повис бледный серп луны – будто лодочка плыла по небесам. Крупные,

августовские, исхода лета, звезды, рассыпались по темному простору. Трещала, догорая,

свеча в опочивальне у Анастасии - а царица все стояла у окна, ожидая стука, который так и

не раздался.

Она сняла туфли, и выглянула наружу – никого не было рядом. Легко пробежав до царевых

палат, она чуть поскреблась в дверь.

- Кого еще несет? – раздался сердитый голос мужа. «Да ежели и Москва горит, - велел же я

– не тревожить меня!»

- Иван, это я, - тихо сказала Анастасия, приблизив губы к двери.

- Спать иди, не до тебя сейчас, дела у меня – раздраженно ответил царь.

Анастасия приникла ухом к косяку и явственно услышала в опочивальне дыхание еще

одного человека – кто-то был там, рядом с ее мужем.

Она не помнила, как вернулась в свои покои – заперев дверь, Анастасия бросилась на

огромную, холодную кровать и разрыдалась, уткнув голову в подушки.

Лунный свет лежал тонкой дорожкой на драгоценных коврах в опочивальне царя. Иван

потянулся и налил в изукрашенный бокал вина.

- Выпей, Матюша, - он нежно обнял лежащего рядом юношу за плечи. «Не плачь ты так – то

не грех, а токмо падение. И святые отцы падали, однако же, каялись и прощены были, не

веришь мне, так митрополита спроси, он тебе, то же самое скажет. Ну, ну…, – царь отер с

лица Матвея слезы.

Матвей прикусил губу, но как не старался – разрыдался, уткнувшись головой в плечо царя,

чувствуя, как сильная, жесткая рука мужчины гладит его волосы. Юноша приник к ней лицом,

целуя ее, ловя губами каждое движение государя.

- Любишь ты меня, Матюша, любишь, - улыбнулся царь. «Иди сюда, милый, дай я тебя

обниму, просто так полежи рядом со мной».

Матвей увидел, как в сиянии луны изменились глаза царя. Из зеленоватых стали они

желтого цвета, ровно волчьими, и точно так же, как у волков, в них переливались

разноцветные искры.

Юноша вспомнил свою первую зимнюю охоту. Егерь в их подмосковной усадьбе выгнал

вожака стаи прямо на двенадцатилетнего отрока. Тот растерялся, уронил пищаль в снег и

почувствовал прямо рядом с собой зловонное дыхание зверя. Матерый самец повалил

Матвея в сугроб, но вдруг дернулся на нем несколько раз и затих. Мальчик услышал, как

остановилось сердце волка – прямо рядом с его сердцем. Темная кровь стала толчками

выливаться из раны животного, пачкая лицо Матвея.

Отец, - это он застрелил вожака, - отбросил труп волка и помог сыну подняться.

- Оближи губы, - приказал ему Федор.

- Зачем? – попытался воспротивиться Матвей.