o 650e8660de4f860a

беззвучно паря над головами, когда они вечером возвращались к себе домой. Я, попросту

говоря, шпионил. Подсматривал в окна, как с наступлением темноты они зажигают в

своих изящных гнездах яркий холодный свет и собираются за столом на ужин.

Я заметил, что они окружают себя бесчисленным количеством странных вещей,

которые остаются на своих местах даже после того, как их хозяева исчезают.

Я стал учить язык людей и понял, что всему в мире можно дать имя.

У меня всегда были способности к языкам, так считали в тех краях, откуда я родом.

Я свободно говорю на диалекте чаек и при желании могу перекинуться парой слов с

бакланами. Но человеческий язык – самый завораживающий и самый сложный из всех,

что я когдалибо слышал. Я был очарован им, смаковал на языке согласные и гласные

звуки, наслаждался ими, болел ими. Когда берег был пуст, я выкрикивал их ветру, я

повторял их во сне, я даже дал новорожденным птенцам человеческие имена: Урсула,

Илона, Уильям и Вяйнямёйнен. Я смотрел на яркий свет и говорил: «Это солнце», смотрел

на море и говорил: «Это вода». Весь мир преобразился, стал не таким, как прежде,

распался на части и возродился вновь.

О человеческий язык, о человеческие руки! Я восхищался руками: неоперившиеся,

но такие ловкие, и на каждой по пять отростков. Кончик каждого отростка покрыт

маленькой перламутровой пластинкой. Они хватают, тянут, толкают, крутят, сжимают,

треплют и ласкают. Я старался научиться так же ловко обращаться со своими крыльями. Я

был готов в любую минуту обменять свои крылья на руки.

День за днем я наблюдал за людьми, запоминая их жесты и привычки, вслушиваясь в

их речь, и завидовал, завидовал. Я ушел из семьи, позабыл про друзей. Я перестал быть

птицей и решил стать человеком.

Жена и друзья ужаснулись, узнав о моем решении. Они пытались отговорить меня,

умоляли остаться, лили горькие слезы, но я был непреклонен. Мой путь лежал на север,

туда, где, по слухам, находились большие города. Я решил уйти и жить так, как живут

люди.

Младший сын просил: «Возьми меня с собой». Но я не согласился:

– Не сейчас. Придет время, я вернусь и заберу вас всех. Мы снова заживем дружно

одной семьей. И все станем людьми.

Наконец настал тот роковой день, который изменил всю мою жизнь.

На песчаном берегу нежились туристы. Они лежали на полотенцах и потягивали

желтый лимонад. Недолго думая, я взял одежду одного из купающихся и, надев ее на себя,

поспешно зашагал по дороге, ведущей в город. Это была моя первая попытка, первое

роковое испытание, но все прошло удачно. Никто не узнал во мне переодетую в

человеческий костюм птицу, никто не остановил меня и не отобрал украденную одежду. Я

затерялся в потоке людей, которые с наступлением сумерек спешили домой, в город.

Я видел, как поступают некоторые молодые люди, и сделал то же самое. Встал на

обочину дороги и поднял крыло. Не прошло и нескольких минут, как передо мной

остановилась машина. Девушка и парень, сидящие в ней, тоже целый день провели на

берегу. Они вежливо поинтересовались, куда меня отвезти.

Я опешил и попытался вспомнить хоть какоенибудь название улицы или района, но в

голове крутилось только одно слово – Опера. У меня не было ни малейшего

представления, что такое Опера. Я запомнил это слово, когда подслушивал разговор двух

девушек на берегу.

– Вы, наверное, идете на «Волшебную флейту»? – спросил водитель. – Мы тоже

пытались туда попасть, но, к сожалению, не смогли достать билетов.

Я не совсем понял, о чем он говорит, но понимающе кивнул головой, словно бы все

знал о волшебниках и флейтах.

И вот! О чудо! Я еду в машине!

Дорога, размеченная белыми полосами, тянулась вдаль за горизонт. В ярком свете

заходящего солнца мимо проносились поля и леса, мерно жующие коровы, деревни,

заборы, столбы с проводами… Все было для меня ново и удивительно, и я предвкушал

новую жизнь, более яркую и более насыщенную, чем та, прошлая, что осталась на берегу.

Я сожалел, что не приехал сюда раньше.

Постепенно по обе стороны дороги все чаще и чаще стали возникать здания, они

теснились друг к другу и росли прямо на глазах. Дороги разветвлялись и превращались в

улицы, зелени становилось все меньше. Солнце село, но яркие фонари освещали дорогу.

Мы двигались по глубокому ущелью – узкому проходу между двух высоких каменных

домов. Впереди, сбоку и позади нас были такие же машины, как и та, в которой мы ехали.

Меня пугал этот странный свет и новые звуки, но поворачивать назад было уже поздно.

Наконец мы остановились.

– Вот и Опера, – сказал водитель.

Я увидел большое ярко освещенное здание, в двери которого входили люди в

нарядных костюмах и платьях.

– Приятного вам вечера, – улыбнулась девушка. – Я даже немного завидую, вы

услышите, как поет сама Ля Самбина.

Я поблагодарил молодых людей, водитель помог мне открыть дверь. Сам я был так