Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

В университете под большим портретом Ломоносова в фойе неизвестный человек меня

спросил: *А почему он всегда изображается в таком, повороте? нет ли профилей?» Я

объяснил.«.А то я пишу фигурные стихи, на машинке, цветнымилен- тами (так трудно

достать!) — ив профиль получается узнаваемо, а в фас — вот я только что делал Горбачева,очень трудно!»

61

З А П И С И и в ы п и с к и

Революция Каменную старуху Веру Фигнер робко спросили: «А если бы вам

удалось победить — что тогда?» Она ответила: «Созвали бы

земский собор, учредительное собрание, оно приняло бы

конституцию — убогую, скаредную, мещанскую; и мы бы по-

клонились и отошли прочь, потому что это и была бы народная

воля». Щедрин, отвечая благодарностью на известную ал-

легорическую картинку, поднесенную студентами к юбилею, писал: «Только вот на горизонте у вас просвет виднеется; я

понимаю, что это по жанру так положено, но мы-то с вами знаем, что на самом деле никакого просвета нет». Если не помнить об

этом чувстве обреченности, нельзя понять русскую революцию.

Революция В «Лит. учебе» была статья о том, что Николай II был прав даже в 1914

г., потому что для искупления Россия нуждалась в войне. «Может

быть, и в революции?» Пожалуй, но чтобы во главе ее были

истинно православные. «А, это как в Иране».

Ремарка «Нынешняя революционная поэзия — это ремарка поведения

статистов резолюции, а высоких зрелищ зритель молчит и думает

про себя» (А Ромм, «Поэзия ремарки» РГАЛИ 1525. 1. 128, в

«Гиперборее», рядом со ст. Б. Грифцова «О необязательности

литературы»).

Разночтения Замечалось ли, что «Двенадцать» с рисунками Анненкова напечатаны

не так, как в газете, а с выравниванием строк на середину, как в

каменной надписи? Разница впечатления — несомненная; следует

ли перепечатывать такой набор в разделе «Другие редакции и

варианты»? У Анненского есть записи своих стихов, различающиеся только продуманной пунктуацией: один раз с

обилием многоточий, другой раз восклицаний. Приводить ли эти

разночтения?

Расстрел Курочкин сказал о Плещееве, что с 1848 года он так и ходит

недорасстрелянный (Скабич., 307).

Редактор «По редакторскому опыту я могу по переводу сказать, добрый

переводчик или злой», — говорила Ольга Логинова.

Риторика Напрасно думают, что это — умение говорить то, чего на самом деле

не думаешь. Это — умение сказать именно то, что ты думаешь, но

так, чтобы не удивлялись и не возмущались. Умение сказать свое

чужими словами — именно то, чем всю жизнь занимался

ненавистник риторики Бахтин. Музы в прологе к «Феогонии»

говорят

Мы знаем, как сказать много неправд

Похожими на правду, Но и

знаем, как выговорить правду, Когда

хотим.

62

I

Издавали <•Историю всемирной литературы*, я писал введение к античному разделу. Н. из

редколлегии в яркой речи потребовал приписать, что Греция создала тип прометеевского

человека, который стал светочем для прогрессивного человечества всех времен. Я выслушал,промолчал и написал противоположное - что Греция создала понятие закона, мирового и

человеческого, который выше всего итд, — но пользуясь лексикой, свойственной Н-у. ИН. и все

в редколлегии остались совершенно довольны. Кто хочет, может прочитать в I томе ИВЛ.

Ритм Два главных гимнических ритма, Aeterne rerum conditor и Pange, lingua, gloriosi, в точности соответствуют двум русским, «Идет

коза рогатая» и «Прилетели две тетери, поклевали, улетели».

Триссино положил начало белому стиху «Италией, освобожденной от готов»: поэма

Рифма

об освобождении от готов пишется стихом, освобожденным от «готической

гремушки» рифм (замечено М. Ю. Лотманом).

Сельвинский говорит: «Асеев прочитал по рифмам мой «Пуш- торг», и он ему не

понравился».

Рифма

Открытка 1964 г., с картинкой: «Наилучших пожеланий в Новом году1» (в архиве

Квятковского).

Родительного

падежа

был последствием демографического взрыва, который начался в середине XVIII в. в

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Неотсортированное / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии