Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

решается мясная проблема, если мясо запекать в тесто. Потом оказывается, что

эти зверьки рождаются и у людей, как мутанты или гибриды, и сын делает от-

крытие, что они должны сменить людей на земле, так как устойчивее к радиации и

пр. Начинаются споры, есть ли их в тесте или передавать им информацию всей

человеческой культуры. Это трудно, потому что они очень умные, но только с

голосу, а грамоте не научаются; но, может быть, это значит, что зато они могут

телепатически слышать живого Пушкина и пр, и это можно развить В то же время

жаль отказаться есть их с лапшой, — и на этом сон обрывается.

443

З А П И С И и в ы п и с к и

Прюдство

Поэ Пространство А. В. Михайлов писал в

т

философской энциклопедии заметку о Т.

Манне; «вы понимаете, кто там был рядом». Когда начался

маоизм, соседнюю статью выкинули, а Манна велели (С.

Природа и

Поэ Аверинцеву) расширить вдесятеро. Пока

общество

т

расширяли, решено было Мао восстановить,

и Манна велели (кому?) сократить вполовину. Так и пошло.—

упрек М. Золотоносова в рец. на «Избранные статьи». Знаете, я

Психологи

античник, и об относительности всех

я

приличий имею представление. Но и об

относительности всех неприличий тоже.

Пролетари «Холодной зимой общество дикобразов

й

теснится близко друг к другу, чтобы защитить

Природа и себя от замерзания взаимной теплотой. Однако вскоре они

общество

чувствуют взаимные уколы, заставляющие их отделиться друг

от друга. Когда же потребность в теплоте опять приближает их

Прогрес друг к другу, тогда повторяется та же беда, так

с

что они мечутся между этими двумя

невзгодами, пока не найдут умеренного расстояния: которое

они могут перенести наилучшим образом» (цит. у М.

Шкапской, ♦Сама по себе», 11).

Пушкин

Жалуются, что Евгений в ♦Медном всаднике» из-за государства

лишился места в жизни, и не замечают, что государство же и

Пушки к бою дало ему место в жизни — регистраторский чин по табели.

Евгений попал в ту самую щель между природой и обществом

Путь

— общество недозащитило его от природы. Только до

рюмантиков жертва жаловалась на природу, а теперь жалуется

на общество.

♦Сейчас у нас не пушкинисты, а временно исполняющие обя-

занности пушкинистов», сказал Л.

Мы идем в будущее задом, да еще зажмурившись.

от нашего разумения к пониманию подлинника и обратно к

нашему разумению. Но понимание подлинника — путь бес-

конечный, поэтому с какого места мы поворачиваем обратно —

это характеризует не подлинник, а только нашу выносливость.

Пчела Письмо от О. Ронена: «Сегодня на устном магистерском экзамене

нашу аспирантку-древнерусистку (монголку) спросили: а что

вы читали последнее из современной русской литературы? Она

ответила: "Записи и выписки". — К какому жанру, по-вашему, это произведение принадлежит? — Она (неуверенно): «Пчела»?

Пустяки Филонов сказал: вообще, что это за пустяки — ритуальное

убийство! — Хлебников ответил: «Нет, это тоже интересно»

(«Вестник», 1,48, от Шкловского).

Сын в 14 лет начет стихи: *Взгляни в окно: ты видишь клены Наряд свой сбросили

зеленый, Одевшись в пурп

444 ур и кумач, И лучезарное светило Народам мира осветило

Всю грандиозность их задач. Теперь взгляни в окно другое: Согнулась улица дугою Под

алой тяжестью знамен...» Я умолял его дописать до конца, послать в газету и

посмотреть, что будет написано в ответе, но не добился

VII

We still, alas, cannot recall it — This

dreadful ailment's heavy toll: The

spleen is what the English call it, We

call it simply Russian soul.

•Евгений Онегин», I, 38, пер. J. E. Falen

Русская душа

«Открылись широта и рубежи, уступы переливчатой натуры, парение насмешки и души в тумане мировой полукультуры...»

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Неотсортированное / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии