Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

нельзя было заглушить свистками. Огороды Больших бульваров лопнули от гордости

Черная мощь не обочлась. Рви1 Загородились порочные бесконечности

штукатуренных рвов. Свет пропадал с каждым криком, и они хрипели все новыми

пророчествами и прорицаниями. Хрюканье обуви по каменной земле и лязг падающего

гофрированного железа отсчитывал надсаждающийся перебой фабричных гудков.

Рви! Все на улицу! Мощный мрак шлепали по морде горящими газетами. Светлые

змеи пробегали по фетровой икре и улетали, помахивая хвостикам. Ревущие обшлага

распадались крыльями, и черные пучеглазые утюги врезались в кучи, замолкавшие,чтобы снова заныть «Невозможно!» Рви!. Зацепи зарю земляную бездельницу!

Царапай разъезжее! И стекло валилось звонкой инструментовкой ударных. «От,крепкое. Бью в него ломом, дырка есть, а звезды не получаются». Но звезд нигде не

было в продаже. — И. Аксенов, «Геркулесовы столпы», роман, ЦГАЛИ, 1095, 1,29.

Сатира (сатир?). Аким Нахимов был «лицом некрасив, но физиономию имел

многообещающую и сатирическую» (В. Маслович).

Сам Работа в искусстве начинается с самоутверждения, в науке

кончается самоутверждением.

Самоубийство Сколько у Пушкина было в жизни дуэлей? Пушкинисты избегают

прямого ответа. Его многочисленные вызовы и единичные

дуэли аналогичны рулеточным выстрелам Маяковского, которых было много, но сработали они, только когда стало

необходимо.

Самоутвержде- Марионетка, которая, утверждая свою свободу воли, рвет одну ние

за другой свои нити и в конце концов остается грудой членов лежать на сцене, —

откуда этот образ?

Свобода Т. В. объясняла: стоики различали провидение и судьбу: первое —

программа, вложенная в живое существо, второе — ее

реализация, а в зазоре между ними — свобода воли. Ю. Ф. ска-

зал мне: вот она, та внутренняя свобода, которой вам недостает.

Свобода тщеславия — выражение Пимена Карпова.

Себя Каша, которая сама себя хвалит, кошка, которая сама себя гладит

(слышались в интонациях доклада НН). «Идет дальше и видит

стоит каша фуфу и сама себя помешивает» (африканская

сказка). — Есть понятия «специалист по самому себе», ♦доклад

о собственной эрудиции», с выходом в эстетику по-

стструктурализма.

448

VII

Сенека теперь воспринимается как аналог новому русскому, этакий

римский Березовский, со своим богатством (от подарков им-

ператора, но не все же!) правящий государством из-за кулис.

Только это и занимало современников, а что он еще был фило-

соф и хороший писатель, это знал лишь тонкий слой элиты.

Сократ «Господи, прости их, они ведают, что творят» — это ведь вариация

Сократа, «кто грамотней: тот, кто делает ошибки нечаянно или

нарочно?»

Связь времен Фейхтвангер писал на античные и средневековые темы с со-

временными р>еалиями — а как бы выглядел роман на совре-

менную тему с античными реалиями? Как стихи Поплавского?

Секс Если переходить на сексологические термины, то литература (и

наука) есть не что иное, как вуайерство при людях и прирюде.

Мы, читатели, — не собеседники, мы подслушива- тели чужих

диалогов.

Семашика метра Что, если бы Пушкин не перешел бы в «Руслане» на лирический 4-

ст. ямб и остался бы при эпическом 4-ст. хорее «Ильи Муромца»

и «Бовы»?

О, дела давно минувшего, О, старинные предания!.. Князь

Владимир Красно Солнышко Во своей высокой горнице С

сыновьями правил пиршество... Было бы впечатление

погруженности в предмет вместо дис- танцированности — по

существу, Пушкин в «Руслане» уже играет точкой зрения, как

потом будет в сцене смерти Ленского.

Семантический Ремизов, уходя, вешал на дверь записку: «Выхожу один я на ореол

дорогу» (Седых, 113)-

Синонимы В изд. АН одновременно выходили полные собрания Герцена и

Белинского, при либерале Герцене были «комментарии», а при

рев. демократе Белинском «примечания».

Синтаксис Мы учимся сути по придаточным предложениям: в них те

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Неотсортированное / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии