o 41e50fe5342ba7bb

нравилось. Но потом ему понадобилось переименовать еще более громоздкое понятие

«ритмический тип слова» (2-сложное с ударением на первом слоге, 3-сложное с

ударением на третьем слоге итп.): именно после таких слов, справа от них, следовали

словораэделы-слоры. Он стал называть словоразделы-слоры «правыми слорами», а

ритмические типы слов — сперва устно, а потом и письменно, — «левыми слорами».

Слова оказались названы словоразделами: это было противоестественно, но он уже

привык.

Колмогоров предложил ему написать статью для журнала «Теория вероятностей»

436

З А П И С И И В Ы П И С К И

объемом в неполный лист. Бобров написал два листа, а сократить и отредактировать

дал мне. Я переделал в ней все «левые слоры» в «ритмотипы слов», чтобы не запутать

читателя. Отредактированную статью я дал Боброву. Он, прочитавши, вынес мне ее, брезгливо держа двумя пальцами за уголок «Возьмите, пожалуйста, эту пародию и

больше ее мне не показывайте». Все шло к тому, чтобы тут моим визитам пришел

конец. Но статью нужно было все-таки обработать для печати. Я был позван вновь, на

этот раз в паре с математиком А. А. Петровым, учеником Колмогорова, удивительно

светлым человеком; потом он умер от туберкулеза. («Помните, "Четвертая проза"

начинается: "Ве- ньямин Федорович Каган..."? — я его хорошо знал, это был

прекрасный математик..») Мы быстро и согласно сделали новый вариант, сохранив все

«левые слоры» и только внятно оговорив, что это не словоразделы, а слова. Бобров был

не очень доволен, но работу принял, и Колмогоров ее напечатал.

От этой статьи пошла вся серия публикаций в «Русской литературе», а потом и

большая книга. Книгу он сдал в издательство «Наука», но издательство не спешило, а

Бобров уже не мог остановиться в работе и делал новые и новые изменения и

дополнения. Когда редактор смог взяться за рукопись, оказалось, что она уже устарела, а новый вариант ее был еще только кипящим черновиком. Работу отложили, книга так

и не вышла. Материалы к ней легли в архив, но из них невозможно выделить никакую

законченную редакцию: сам Бобров в последние годы не мог уже свести в них концы с

концами.

Сосед Боброва по писательскому дому, Ф. А. Петровский, мой шеф по античной

литературе, спросил меня: «А вы заметили, в какой подробности устарел силуэт

Крутиковой?» Я не знал. «Там у Боброва в руке папироса, а теперь у него в прихожей

казенная вывеска: "Не курить"». Бобров не курил, не ел сладкого, у него был диабет.

Полосы бурной активности, когда он за неделю писал десятки страниц, чередовались с

полосами вялого уныния. Кажется, это бывало у него всю жизнь. («Вы недовольны

собой? да кто ж доволен собой, кроме Эльснера?» — писал ему в 1916 г. Аксенов.

Аксенов с Эльснером были шаферами при венчании Гумилева с Ахматовой, и Эльснер

уверял, что это он научил Ахматову писать стихи). Однажды среди стиховедческого

разговора он спросил меня: «Скажите, знаете ли вы, что такое ликантропия?» —

«Кажется, оборотничество?» — ♦Это такая болезнь, которой страдал царь

Навуходоносор*. — «А». — «Вы ничего не имели бы против, если бы я сейчас немного

постоял на четвереньках?» — ♦Что вы!» Он встал на коврик возле дивана, постоял

минуту, встал, сел и продолжал разговор.

♦Сколько вам лет?* — спросил он меня однажды. «Двадцать семь». — «А мне

семьдесят два. Я бы очень хотел переставить цифры моего возраста так, как у вас». Он

умер, когда ему шел восемьдесят второй, — это было в 1971 году.

Переписка («точность — вежливость королей»). На письмо Людовика XV о

рождении сына Елисавета Петровна медлила с ответом три

года. Так из Трои — см. ЧУКЧИ, про Гектора.

Педагог Горький писал сыну: «Нет злых людей, есть только обозленные» (за

эту фразу многое можно ему простить); в первую очередь это

относится к учителям.

Патриотизм Когда шли на Куликово поле, то знали ли, против кого идут?

Конечно, попы из отдела прюпаганды успели объяснить, что на

агарян и бусурман. Но как их представляли? Татар видели

только киличейскими прюездами; даже налоги на татар соби-

рали вряд ли с объяснениями; а татарские набеги дальше Рязани

редко шли.

437

З А П И С И и в ы п и с к и

«Патриотизм XIX в. — это обожествление географической карты» (]. Наг- mand).

Мы потеряли такое чувство, как ощущение рюда, приобрели

такое, как патриотизм, и еще хотим понимать античность, не

перерождаясь.

Пародия К. Пруткова «Он останется за гробом тот же гордый и немой»

полностью относится к Ставрогину и Версилову: они про-

изошли от тех же романтических героев, только те были зад-

рапированы в страсти, а эти в идеи.

Пародия Тютчевское «Умом Россию...» я воспринимал как пародию, а

сочувствие Платонова его подлиповскому социализму всерьез; говорят, это тоже неправильно.

Печать «Частному человеку нельзя позволить публиковать догадок своих в