o 18466e8fb342a663

Но эйфория быстро сменилась усталостью. Солнце слепило глаза, ровный гул мотора и

спокойный полёт убаюкали, веки стали тяжёлыми, глаза закрылись…

Неласково встречал чужака Хабаровск. Над тайгой разворачивался циклон. Облачность, боковой ветер, снегопад, плохая видимость – ничто не способствовало мягкой посадке.

Низкое, затянутое тёмно-серыми тучами небо давило. По расчищенной взлётно-

посадочной полосе, серой среди окружающего её снега, мела позёмка.

«Ничего, ничего, ничего!.. - повторял я снова и снова, шагая сквозь метель к зданию

аэровокзала. - Сели бы где-нибудь в Уссурийске, куковал бы ещё пару дней!». Первым

делом, само собой разумеется, в кассу. Лучше бы - до Зонального! Если лететь через

Южно-Сахалинск, придётся добираться до Николаевска поездом. Билеты были и - какое

везение! - на утренний рейс.

Простояв полтора часа в очереди, я всё же сдал вещи в камеру хранения. В голове

мелькнуло: «Позвонить бы домой, мама, наверное, с ума сходит. Совсем забыл! В

Ленинграде - ночь: разбужу – испугаются. Ладно, завтра дам телеграмму прямо из

Николаевска».

После посещения буфета настроение заметно улучшилось.

«Ага, вот и свободное местечко!», - обрадовался я.

- Девушка, креслице, случайно, не занято? Можно посидеть рядом с вами интересному

молодому мужчине?

Молоденькая брюнеточка, хорошенькая, кареглазая, с симпатичными ямочками на щеках, одетая, на мой городской взгляд, несколько простовато. Она, приветливо улыбнувшись мне, кивнула:

- Можно, если интересный мужчина не будет слишком навязчив.

Глаза её смеялись.

- Спасибо. Рядом со мной вы можете не бояться ничего на свете, красавица. Я - коренной

ленинградец в третьем поколении!

- Ой! Правда? Я всю жизнь мечтала побывать в Ленинграде.

Чувствовалось, что девушке до смерти надоело сидеть в этом проклятом кресле, и она

рада случайному знакомству…

Намерения непогоды, как это обычно и бывает, не совпадали с нашими планами. Как

говорится: человек предполагает, а Бог располагает.

Над тайгой метался, не находя себе от ярости места, штормовой ветер. Полёты

прекратились. В аэропорту тосковало несколько сотен пассажиров. Отправления рейсов

переносили по причине неблагоприятных метеоусловий часа на два, не больше, поэтому

далеко от аэропорта не отлучиться. В вестибюле забитой под завязку гостиницы

аэровокзала, на самом видном месте «прибили гвоздями» табличку «Мест нет».

Переполненный зал ожидания аэропорта гудел, как улей в период роения. Пассажиры,

которым не досталось сидячих мест, проклиная судьбу, укладывались спать на кафельном

полу, расстелив газеты поближе к батареям отопления.

С Надеждой, как звали мою новую знакомую, и бабушкой Машей, нашей соседкой слева,

мы скоротали пять долгих суток. Надя летела домой в Благовещенск, в свой первый

отпуск. Девушка работала хирургической медсестрой в рабочем посёлке под Находкой.

Бабушка Маша дожидалась рейса на Магадан; летела в гости к сыну. Втроём нам было не

так тяжело, как остальным пассажирам. Мы могли по очереди сходить умыться,

перекусить. Двое «держали» место отлучившегося третьего. Дополнительное неудобство

доставлял багаж Надежды: чемодан и большая сумка. Они всё время путались под ногами.

Первое время девушка, несмотря на мои уговоры, не соглашалась сдать вещи в камеру

хранения. Мол, скоро полетим. Позже, когда согласилась, вещи перестали принимать – в

хранилище не осталось свободных ячеек.

Спасибо бабушке Маше: она, как будто приросла к креслу и никогда не отказывалась

присмотреть за вещами. Миловидная, улыбчивая, седенькая, похожая на учительницу

старушка с умилением рассказывала нам о своём сыне-милиционере, большом начальнике

на Колыме; показывала фотографии трёхлетних щекастых внуков-близнецов. Пожилая

худенькая, аккуратная женщина, казалось, символизировала собой счастливую, уютную

старость.

К концу пятых суток, вечером, когда, изнемогая от ожидания, мы в очередной раз

услышали по трансляции о задержке всех рейсов по метеоусловиям до утра, бабушка

Маша уговорила нас сходить в кино:

- Ну что вы молодые сидите, как старички. Развейтесь, погуляйте по свежему воздуху, съездите в город. Здесь - недалеко.

- Ой, неудобно, баб Маш, - засмущалась Надя.

- Идите-идите, я всё равно сижу, что мне, трудно? – из глаз очаровательной старушки

лучилась доброта.

В кино мы не пошли: метёт, холодно, автобус с насквозь промёрзшими стёклами никак не

хотел заводиться. Распаренный, в расстёгнутом полушубке и сдвинутой на затылок шапке-

ушанке немолодой водитель чертыхался, копаясь в двигателе. Мы с Надей переглянулись

и, рассмеявшись, повернули назад. Ехать в город расхотелось. Держась за руки, немного

погуляли по авиагородку. Снег поскрипывал под ногами: «хрум, хрум» - шагал я; «скрип, скрип, скрип» - переговаривались Надины сапожки. Заглянули в полупустое зимой кафе-

мороженое и мужественно съели по двести граммов крем-брюле. Поиграли немножко в

снежки, согреваясь, – невысокая, полненькая, но ладная, она смешно, по-девичьи,

замахивалась из-за головы снежком и всё время смеялась. Тёмные пряди выбивались из-

под вязаной красной шапочки, падали на глаза…