o 0a115616b968c99b

Болотникова, конечно, надеется».

-Я человека туда, в Коломенское, послал, должен прийти скоро, - почесав в голове, сказал

Федор. «Ты вот что, не надо тебе в Кремль возвращаться, и вообще, - он повернулся и зорко

посмотрел на Джона, - как ты туда пробрался, ну, после Новых Холмогор?

-У вас сейчас тут такая неразбериха, - отмахнулся разведчик, - что любой, кто знает

польский, приходится ко двору. А бумаги у меня хорошие, надежные.

-Да, - Федор сплюнул, - доехал бы я тогда до Новых Холмогор с Марьей, ничего бы этого не

было, но я к семье торопился, - он чуть покраснел, - а Марья, сам знаешь, лучше любого

мужика стреляет и с конями управляется.

-Она все-таки женщина, и у нее дочь, - жестко ответил Джон. «А судя по тому, что мне твоя

матушка с Виллемом и Джованни рассказали – этот преподобный отец – страшный человек,

- разведчик вздохнул и добавил: «Ну, ничего, найдем мы ее. А что касается Кремля – я и не

собираюсь туда идти, я же тебе говорил, - это ваше дело, я не могу в него вмешиваться».

-Однако об охране ты мне рассказал все же, - не удержался Федор.

-Ничего такого, чего бы вы не могли узнать сами, - рассмеялся Джон. «Как сам понимаешь,

этот ваш самозванец нам совершенно не нужен, но помогать вам я не имею права. И не

буду».

-Да уж справимся, - буркнул Федор и, приставив ладонь к глазам, сказал: «А, вот и Дуня. Ну,

посмотрим, что она выведала, заодно и перекусим. Ты потом тут оставайся, до завтрашнего

вечера, на улицу не выходи – мало ли что. Знаешь, как говорят – глас народа, он ровно глас

Божий, еще под горячую руку попадешь».

В каморке вкусно пахло свежевыпеченным хлебом. Дуня внесла горшок со щами и сказала,

смущаясь: «Вы ешьте, пан Ян, не стесняйтесь, пожалуйста».

-Не буду, пани Эва, - рассмеялся Джон и подумал: «Какая красивая, глаза тоже – лазоревые,

а волосы – будто лен . И кожа – как молоко, белая».

-А почему вы меня так называете? – робко спросила девушка, переминаясь у порога.

-А мне так больше нравится, пани Эва, - Джон поднял глаза и весело спросил: «Можно ведь,

да? Если вам не нравится, я не буду».

-Мне нравится, пан Ян, - она перебирала в руках кончик косы. «Нравится».

-Ты расскажи нам, что в Коломенском видела, - хмуро велел Федор.

-Только вы садитесь, пожалуйста, пани Эва, - Джон поднялся. «Садитесь, и поешьте с нами,

все же проголодались, наверное, путь на тот берег неблизкий».

Девушка покраснела, и, устроившись на краю лавки, отщипнула кусочек хлеба. «Щи я сами

варила, - вдруг сказала она, - они с того дня настоялись, вкусные должны быть».

-Очень, - ласково улыбнулся Джон. «Очень вкусные».

Дуня глубоко, прерывисто вздохнула, и, сказала, крутя в руках ложку: «Шатров там много, как

бы ни сотня. Все на конях, с оружием, телеги – тако же есть, и даже пушки на оных».

-Пушки-то где они взяли? – удивился Джон.

-Сие дело нетрудное, - хохотнул Федор, - у нас главное – чтобы золото было, за оное тебе и

Царь-Пушку с Красной площади выкатят, и хоша весь Пушечный двор на руках вынесут,

главное – плати.

-Ну вот, - Дуня покраснела еще пуще, - а на Москву они не пойдут. Ну, говорили так. У них

там пьяных много, а сам Болотников – его третий день никто не видел, вроде тут он, в

городе, - она махнула рукой в сторону улицы, и добавила: «Они сказали – нам все равно, кто

царем будет, мы как на Дону гуляли, так и здесь погуляем».

-Да, - вздохнул Федор, - ну ладно, спасибо тебе, беги, хоть поспи, рано ж поднялась сегодня,

а с этой свадьбой тут отбоя от посетителей нет.

Дуня зарделась и, что- то пробормотав, - вышла.

-В городе, - Воронцов-Вельяминов задумался, - тут такой город, что в нем годами прятаться

можно – и не найдет никто. Хоша бы на меня посмотри. Мало ли мужиков высоких,

черноволосых, с бородами – каждый второй. А что гулять они собрались – так это мы не

позволим, конечно».

Он повернулся к Джону и спросил, изумленно: «Да ты слушаешь меня, или нет?».

-А? – отозвался мужчина. «Слушаю, слушаю. Ты сказал, что вы им гулять не позволите».

Федор помолчал и улыбнувшись, предложил: «Хочешь, я с Никифором Григорьевичем

договорюсь, он тебе ее сегодня на ночь пришлет? Девка сладкая, семнадцати еще не было,

сам князь Шуйский любитель ее на спину уложить, хоша, конечно, теперь-то ему невместно

сюда заглядывать будет».

Джон покраснел, и, коротко ответив: «Сам разберусь», отодвинув горшок со щами – вышел

из каморки.

Федор усмехнулся и, потянувшись, сказал себе: «Ладно, покончим с государем, надо будет

за Лизаветой и Марьей послать. На Воздвиженке за этот год кто только не побывал, пущай

хозяйство в порядок приводит. А что касается остального – там видно будет, Господь

рассудит».

Он взглянул на полуденное солнце за окном, и, насвистывая, стал собираться – на Москве-

реке его уже ждала лодка.

Волны реки тихо набегали на поросший травой берег. «Все же Темза шире, - подумал Джон.

«Но тут красиво, - он вгляделся, - ниже по течению поблескивали купола кремлевских

соборов, - и как цветами пахнет, будто в деревне».

-А в Польше хорошо? – вдруг спросила Дуня, сидевшая поодаль, и отчего-то тяжело

вздохнула.

-В Польше-то я и не был никогда, - усмехнулся про себя Джон, и решительно ответил: