o 0a115616b968c99b

«Вам ведь сейчас холодно будет, - он приподнял полу плаща.

Ее сердце, - почувствовал Майкл, - билось неровно, прерывисто, и в белесом свете

северного вечера, он увидел, как покраснели щеки женщины.

-Я ведь не белоручка, кузен Майкл, - вздохнула Мэри, - я и врачевать могу, я травы хорошо

знаю, пока жили на Москве, - научилась. Да и вообще – я трудностей не боюсь, вы не

думайте.

-Я не могу себе позволить…, - начал он и замер – Мэри подняла голову и поцеловала его в

губы.

-Можете, кузен Майкл, - серьезно, глядя на него лазоревыми глазами, сказала женщина.

«Ну, - сказал себе Майкл, - лет пять она у меня проживет. Опять же девка, как раз ей

четырнадцать будет, можно жениться. Пусть родит пару здоровых сыновей, а потом я ее

похороню. Не жалко».

Он тихо, нежно провел пальцами по щеке женщины, и, помолчав, ответил: «Я должен тебе

кое-что рассказать, милая. Может быть, ты потом не захочешь…, - он глубоко вздохнул и

посмотрел куда-то в сторону.

-Но ведь тебе, - выслушав его, удивилась Мэри, - уже..

-Тридцать пять осенью, да, - Майкл покраснел. «Ну что же делать, любовь моя, я ведь

священник, я не могу так, как обычные мужчины…Я боюсь, что тебе не понравится, - он еще

сильнее покраснел и замолчал.

Мэри положила палец на его губы, и, потянувшись, поцеловала каштановые волосы на

виске. «Все будет хорошо, милый, - твердо сказала она. «А ты, ты должен выслушать меня, -

о том, что было в Москве, после того, как убили моего мужа»

«Еще одна шлюха, - холодно подумал Майкл, гладя ее по голове, утешая, целуя ее руки.

«Что мать – под всей Европой полежала, что дочь. Ну, ничего, я это из нее выбью, она у

меня станет, как шелковая – будет молчать, рожать детей и вести хозяйство. А кинжал с

пистолетом я у нее заберу, - как только обвенчаемся».

-Любимая, - Майкл прижал ее к себе, - ну не надо, не надо об этом вспоминать. Мы начинаем

новую жизнь, и в ней все, все, будет хорошо, обещаю тебе».

Мэри кивнула, и, положив голову ему на плечо, посмотрев на спящую Энни, сказала: «Я так

счастлива, Майкл, так счастлива! И в Лондон не надо заезжать, раз тебя ждут в Новом

Свете, - можно прямо туда поплыть. А матушке я из Тромсе напишу, чтобы она знала, где мы

и не волновалась».

-Напиши, - подумал Майкл, помогая ей зайти в лодку, устраивая спящую Энни на коленях у

матери, - напиши, дорогая. А я отправлю письма.

Он едва не рассмеялся вслух, и, нежно поцеловав Мэри, сев на весла, сказал:

-Ну, любимая, я уже хочу поскорее оказаться в Тромсе. Я ведь священник, договорюсь, нам

не надо будет ждать три недели. И платьев вы с Энни сможете купить, чтобы все было, как

надо.

Мэри погладила белокурые волосы дочери и шепнула: «Ну вот, милая, теперь у тебя есть

отец!»

Шхуна снялась с якоря и вскоре пропала в густом, вечернем тумане, скрывающем устье

Двины.

Эпилог

Тромсе, апрель 1606 года

Энни оправила простой, серого льна чепец и, взглянув на подол платья, - из грубой,

коричневой шерсти, подумала:

-Вот, правильно апостол Павел говорит: «Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со

стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не

жемчугом». И папа Майкл тоже – всегда так скромно одевается.

Мэри постучала в дверь их комнаты – единственной в крохотной таверне, что стояла прямо у

пристани, и ласково спросила: «Готова?».

Энни кивнула и, повернувшись, восхищенно сказала: «Ты такая красивая, мамочка!»

Мэри улыбнулась и поцеловала дочь: «Каждая женщина в день своей свадьбы – самая

красивая на свете, дорогая моя. Ты тоже будешь – самая красивая!». Женщина потрогала

крохотный, с изумрудами крестик, что висел у нее на шее, и, подойдя к распахнутым

ставням, посмотрела на гавань.

Их корабль, - такая же рыбацкая шхуна, только чуть побольше, - чуть покачивалась у

причала.

-Отсюда – в Исландию, в Хабнарфьюдор, - вспомнила Мэри, - а потом уже – в Новый Свет, в

Сент-Джонс, и потом – на юг, в эту новую колонию. Жалко, что Полли не увижу, она уже на

пути в Лондон, наверное, ну да письма дойдут, Майкл как раз пошел договариваться с

капитаном того барка, что в Берген плывет. А мы сегодня уже и отплываем, получается,

брачная ночь уже на корабле будет, - женщина почувствовала, что краснеет.

-Ты не волнуйся, мамочка, - ласково сказала Энни, незаметно оказавшись у нее под боком, -

все будет хорошо. А у меня появится братик, или сестричка?

-Даст Бог, появится, - Мэри наклонилась и поцеловала девочку в мягкую, гладкую щеку. «Ну,

беги, жди нас в церкви».

Энни ускакала вниз по деревянной, узкой лестнице, и Мэри, высунувшись в окно, проводила

ее взглядом. Снег уже таял, вдали было слышно блеяние овец, что паслись на склоне

холма, и Мэри, вдохнув соленый воздух, улыбнулась:

-Какой городок маленький, церковь, десятка два домов, и гавань. И церковь – совсем

простая, деревянная.

-Ну вот, - раздался с порога веселый голос Майкла, - все письма я отправил, видишь, тот

барк, что сейчас выходит из гавани? В Бергене капитан их отнесет в контору Ганзейского

союза, как ты и просила.

-Спасибо, - Мэри повернулась, и Майкл ласково сказал: «Какая же ты красавица!».

Женщина покраснела, и, потрогав ленты холщового чепца, ответила: «Тут ведь нет дорогих