o 0a115616b968c99b

Мэри вдруг, кусая губы, сжав пальцы, отвернулась.

-Вы поплачьте, - Майкл взял ее за руку. «Я помню, как наша матушка умерла, - вы ведь в ту

ночь родились, - мы с Ником плакали, сильно. Нам ведь тогда шесть лет было. И потом, у

папы, на «Святой Марии», тоже плакали – каждую ночь».

-Но ведь он рядом с вами был, - вздохнула Мэри. «Я тоже, - Энни утешаю, но ведь отца ей

уже не вернешь…»

-Рядом, - едва слышно произнес Майкл, вспоминая узкий, темный чулан при камбузе, где

спали они с братом. «Да, рядом, кузина Мэри».

Она вдруг прижалась лицом к его плечу и сдавленно сказала: «Простите. Я сейчас. Так

иногда одиноко…

Майкл погладил короткие, белокурые, мягкие волосы, - от нее пахло дымом, лесом, речной

водой, и нежно ответил: «Я тут, кузина Мэри. Я с вами, я рядом».

Мужчина услышал короткие, сдавленные рыдания и холодно подумал:

-Нет, она в постель прямо сейчас не ляжет, я же вижу, не из таких, осторожная. А было бы

хорошо, конечно, тем более, если она бы забеременела. Сыновья мне нужны. Ладно, где у

нас тут можно повенчаться, поблизости? В Тромсе, да. Вот там и повенчаемся.

-А потом, - сразу в Лондон, - он едва удержался, чтобы не рассмеяться. «К маме под крыло,

так сказать. Лондона, ты у меня, дорогая, до конца дней своих не увидишь, обещаю. Девке

этой ее, Энни, наверняка какое-то наследство после отца осталось. Тоже славно,

пригодится».

Он достал платок и вложил его в тонкие пальцы. Мэри вытерла лицо и улыбнулась:

«Спасибо вам, кузен Майкл, извините меня».

-Ну что вы, - он поцеловал ее руку и поднялся: «Вы ешьте, а я пока воды принесу. И ни о чем

больше не думайте, кузина Мэри, все будет хорошо».

Женщина проводила взглядом прямую спину, широкие, мощные плечи и сказала, глядя на

спокойное, милое, сонное лицо дочери: «Все будет хорошо, Энни, милая. Все закончилось,

теперь все будет хорошо».

-А почему вы не женаты, преподобный отец? – Энни подняла голову, посмотрев на Майкла, и

тут же, покраснев, сказала: «Простите, я не должна была…»

Они стояли на берегу Двины и Майкл, глядя на темную полоску леса напротив, мягко

ответил: «Ничего страшного, милая. А я, - он улыбнулся, - ну, вот, не встретил пока той, с

кем хотел бы повенчаться и жить вместе, до конца дней наших».

-Мне теперь так хорошо, так спокойно, - после недолгого молчания сказала девочка.

«Спасибо, что мы за душу, папы помолились. В их церквях, - Энни презрительно сморщила

нос, - шумно, золота много, иконы эти. Я там не могла ничего делать, неуютно было. А у вас

– уютно.

-Умница, - усмехаясь про себя, подумал Майкл. «А, как доберемся до земли обетованной, -

тебе еще уютнее станет. А если откроешь рот, то отведаешь от Писания, сказано же: «Кто

жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его». Дочь

тоже, разумеется, и еще строже – женщина должна с детства научиться покорности и

молчанию».

-Они же язычники, - вздохнув, ответил священник. «Как католики, только еще хуже. Ты же

читала Библию, милая…

Энни кивнула и тихо проговорила: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что

на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи

им».

-Конечно, - Майкл погладил ее по голове. «Это ведь Десять Заповедей, а они, - он указал на

купол церкви ниже по течению реки, у острога, - их нарушают. Разве так должны себя вести

христиане?

Энни помотала головой и вдруг сказала: «А можно мы еще помолимся? Ну, если у вас есть

время, конечно, преподобный отец…

-Просто дядя Майкл, милая моя девочка, - улыбнулся он. «Я все-таки твой родственник, хоть

и дальний. И помни – у священника нет своего времени, оно принадлежит прихожанам. Ну,

вот вам, например. Пойдем, - он взял ее за руку, - уже и обедать пора. А на следующей

неделе мы уезжаем, я вас с мамой довезу до Лондона и там расстанемся».

-А вы куда? – удивленно спросила Энни, когда они шли по берегу реки вниз, к складам и

пристани.

-В Новый Свет, - вздохнув, ответил Майкл. «Там основывают первую английскую колонию,

буду там священником, ну, и туземцам стану проповедовать. Я ведь уже трудился

миссионером, на Яве, в джунглях».

-И вам не страшно? – восхищенно спросила Энни. «Там же опасно, наверное! Как вы там

будете, один?

Майкл посмотрел на яркое, теплое солнце, и, услышав крики чаек, вдруг нагнулся и

поцеловал белокурый затылок: «Ну, я столько лет один, милая, привык уже. Ничего,

справлюсь».

Энни вздохнула и еще крепче взяла его большую руку.

-Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу, - усмехнулся про себя Майкл. «Все

правильно, еще несколько раз с ней помолимся, и она сама уложит мать мне в постель. А

кузина моя, сразу видно, ради дочери все, что угодно сделает. Вот и прекрасно.

-Если хочешь, - ласково сказал мужчина, когда они уже подходили к фактории, - мы с тобой

можем посидеть, позаниматься. Мама пусть отдыхает, а я могу проверить, как ты пишешь,

подиктовать тебе. Я ведь знаю и французский, и немецкий, не только русский.

-Никогда в жизни слова по-русски больше не скажу, - неожиданно зло проговорила Энни.

«Они папу убили, и вообще – я хочу уехать отсюда, как можно быстрее». Она помолчала и