o 0a115616b968c99b

Пирога внезапно замедлила ход, и Питер, сев рядом с ними, улыбнулся, показав на свой

промокший камзол: «В общем, не сложнее править, чем на Темзе, а сейчас спокойная вода

пойдет, дети сами справятся».

-Какая река широкая, - ахнула девушка. «И все равно – она быстрая очень. И вода

коричневая».

Питер нежно посмотрел на нее и сказал:

-Дома, в Англии, у нас усадьба есть, как раз на Темзе. Она там узкая, тихая, на берегу ивы

растут, и вода – прозрачная, в заводи семья лебедей живет. И пристань у нас тоже есть, с

лодками. И ручей, - он мелкий, для детей хорошо. Я там ребенком, как брат мой младший

родился, - кораблики с ним запускал. А ты, Полли, - он взглянул на сестру, - тоже в деревню

поедешь?

-Да, - женщина улыбнулась, глядя на рыжую голову Цезаря, что лежал рядом с Александром

и Энни. «Отправлю Александра в школу – он уже и так достаточно по свету болтается, да он

и сам хочет в Итон, заберу Цезаря, и буду выращивать овощи в Оксфордшире. Ну и возиться

с братом и сестрой, разумеется».

-Мама сказала мне, что я смогу стать фрейлиной у принцессы Элизабет, дочери короля

Якова, - шепнула Энни на ухо Александру. «Так что я буду при дворе, ну, не сейчас, а

попозже. А мама поедет в нашу усадьбу, в Нортумберленд, она говорила, там так хорошо, -

Энни мечтательно закатила глаза.

-А вы, сеньор Питер? - вдруг спросила Ракель.

Мужчина усмехнулся и встряхнул каштановыми волосами: «А я вернусь к себе на склады,

донья Ракель, буду проверять качество перца и подписывать контракты, - у меня это очень

хорошо получается».

Он поскреб в бороде и вдруг, рассмеявшись, добавил: «Когда покончим со всеми

неотложными делами, я первым делом побреюсь, помяните мое слово».

Ракель посмотрела на его прямую спину, - Питер вернулся к детям и что-то им показывал на

берегу, и, закусив губу, грустно подумала: «Вот так и расстанемся, да, и больше никогда не

увидимся».

-Вы вот что, - велел дядя Александру и Энни, - ничего без моего разрешения не делайте,

понятно? Даже и не думайте, - добавил он, глядя в упрямые глаза девочки.

Та только вздохнула и налегла на весло.

Мэри оделась, и, пощупала у себя под платьем, - нож, укутанный в салфетку, был привязан

тряпками к груди.

Она надела чепец, и, постучав в дверь изнутри, сказала: «Я готова».

Майкл поднял засов, и, держа в руках свечу, оглядел ее с ног до головы. «Пойдем, - велел

он.

Оказавшись на крыльце, Мэри вдохнула вечерний, свежий воздух, и чуть не зашаталась. «Я

решил разрешить тебе провести последнюю ночь в церкви, как ты и просила, - сухо сказал

Майкл, смотря на нее сверху вниз. Его красивое лицо чуть подергивалось. «Завтра на

рассвете я за тобой приду. Община помолится на площади, и тебя казнят».

Бесстрастное, бледное, охваченное коричневой шерстью чепца лицо жены даже не

дрогнуло. «Сучка, - бессильно подумал Майкл. «Подговорила этих девчонок сбежать. И

мальчишку тоже, ищи их теперь. Мы, конечно, посадили их родителей под замок – но проку

от этого никакого, они не знают, где дети. Ладно, все равно надо сниматься с места,

мушкеты, пули, порох у нас есть, навестим индейцев по дороге, эти трое наверняка туда

отправились».

В поселении было тихо, только за несколькими ставнями горели свечи. Перед зданием

совета Мэри увидела деревянный помост с петлей, что висела с перекладины, и грубый

ящик, стоявший снизу.

Муж открыл церковь, и, указав на огромное распятие, велел: «Иисус умер за наши грехи,

Мэри, он простит тебя, если ты раскаешься, перед смертью. Я буду молиться за твою душу».

Женщина опустилась на колени перед распятием и вздрогнула, услышав, как заскрипели

огромные, тяжелые створки дверей.

Она подождала, опустив голову в руки, а потом, оглянувшись, расстегнув в темноте платье,

достав нож, - усмехнулась.

-Дорогой муж, - пробормотала она, взламывая замок на двери его кабинета в притворе

церкви, - как хорошо, что ты – запасливый человек. Как хорошо, что Чарли Уильямс, который

настилал тут полы, рассказал Энни о тайнике под ними. И я, кажется, - замок щелкнул и

поддался, - даже знаю, что в нем лежит.

Свет луны пробивался через щель между ставнями. Мэри отсчитала нужное количество

половиц, и, наклонившись, поддела доску ножом. Она ощупала пальцами большую книгу в

тайнике и улыбнувшись, открыла ее – на ощупь. Внутри было вырезано углубление.

-Ты же мой хороший, - нежно сказала Мэри, приложив к щеке изящный пистолет. «Вот ты

где, а я уж думала – не увидимся».

Она проверила оружие и пробормотала: «Он не заряжен, конечно, а пороха тут взять

неоткуда. Ну да ничего, и так сойдет».

Женщина засунула пистолет в карман платья, и, поставив доску на место, закрыв кабинет,

привалившись к бревенчатой стене церкви, - стала ждать рассвета.

Полли устроилась удобнее, и, натянув одеяло на плечи Энни, что уткнулась ей в бок,

подумала: «Господи, бедная сестричка моя. Моя-то девочка – и не жила бы, если бы и

вовремя родилась, а тут – кормить дитя, пестовать, он тебе уж и улыбается, - а потом

умирает на руках у тебя. Мерзавец, какой он мерзавец, - женщина едва слышно вздохнула.

«Ну да ничего, расплатится – за все преступления свои».