o 0a115616b968c99b

на Москву отвезут, в Приказ Разбойный, и там я с тобой дальше говорить буду. Обо всем, -

добавил Федор, и, открыв дверь, велел: «Увести его».

Он проводил взглядом спину Болотникова и пошел вниз – надо было разбирать плотину и

сколачивать виселицы.

Часть шестая

Джеймстаун, Виргиния, февраль 1608 года

Он вытащил шлюпку на мелкий песок и, достав из кармана карту, развернув ее, взглянул в

сторону тонкой, темной полоски континента на горизонте.

-Так вот куда плавал дорогой папа, - издевательски сказал Майкл, рассматривая искусно

вычерченную, изящную карту. На полях рукой отца был написан столбик цифр.

-Надо же, - Майкл удивился, - он сюда тридцать лет наведывался, и еще за месяц до смерти

успел. Ну, посмотрим, что мне достанется.

Сухие, коричневые камыши шелестели под ветром, серая вода океана чуть топорщилась, и

Майкл вспомнил, как они с братом, стоя у борта «Святой Марии» следили за белым парусом,

что удалялся в бесконечный морской простор.

-А куда сэр Стивен плывет? – робко спросил брат у Берри.

Кок усмехнулся и, ответив: «По делам», погнал их вниз – разносить ужин.

Майкл поднялся, и, отряхнув черный плащ, пробормотал:

-Хоть бы этот мерзавец в Картахене себе голову сложил, все легче было бы. Еще и девка

эта, сестра так называемая, отродье шлюхи, - с ней тоже что-то делать придется. Ладно,

сначала деньги, а потом – все остальное.

-А денег надо много – года через два я уже на запад двинусь, с верными мне людьми. И так

уже я им внушаю, на каждой проповеди, что тут нет благодати – тут разврат и бесчестная

жизнь, только там, в земле обетованной, мы обретем спокойствие и праведность. Ну, они,

конечно, тоже мне свои сбережения принесут – я ведь пастырь, глава церкви, и должен

распоряжаться всем имуществом. Вот и буду, - он усмехнулся.

На вершине небольшого холма завывал ветер. Майкл пристроил заступ поудобнее, и,

оглянувшись, сказал:

-Дорогой папа Библию знал назубок, конечно. «А теперь она пересажена в пустыню, в землю

сухую и жаждущую, - прочел Майкл слова на полях карты, написанные тем же четким,

красивым почерком. « И вышел огонь из ствола ветвей ее, пожрал плоды ее, и не осталось

на ней ветвей крепких». А вот и она, - священник улыбнулся, увидев обгорелое, расколотое

молнией дерево, что возвышалось среди серого, поросшего высохшей травой песка.

Майкл посмотрел на небо – на западе, над континентом, собиралась темно-лиловая,

мощная, набухшая грозой туча. Ветер стал еще сильнее, и священник подумал:

-Придется класть парус в галфвинд на обратном пути, иначе отнесет далеко на север. Все,

что привезу, оставлю у себя в кабинете, Мэри туда и ходить не смеет, а уж тем более –

Энни. Когда Мэри умрет, я на ней женюсь, ну там, на западе, конечно. И разрешу мужчинам

брать несколько жен – у меня тогда отбоя от неофитов не будет, - он чуть усмехнулся.

-Сам тоже возьму, разумеется, пять, или даже больше. Мне надо много детей, - он

рассмеялся и стал спускаться вниз, к дереву - черному, вздымающему потрескавшиеся

ветви вверх, в темно-серое, холодное небо.

Земля была легкой и сыпучей, и вскоре заступ ударился о крышку шкатулки – старое,

тяжелое серебро тускло блестело из ямы. Майкл наклонился, тяжело дыша, и почувствовал,

как покраснело его лицо. «Не думай, - жестко велел он себе. «Не смей думать об этом, они

развратники, прелюбодеи, они будут гореть в аду!».

Высокая, стройная женщина в шуршащем шелке протянула руку и весело сказала:

«Здравствуйте, кузен Майкл! Вы меня не знаете, я ваша свояченица, Полли, сестра Мэри.

Полина Говард, вдовствующая графиня Ноттингем. А это мой сын, Александр Филипп».

Высокий, темноволосый мальчик вежливо сказал: «Рад знакомству, дядя Майкл».

-Будь ты проклята, - злобно подумал священник, глядя на красивое, смуглое лицо, на темно-

красные губы, на густые, прикрытые кружевным чепцом волосы. «Плод насилия, убийца

мамочки». У женщины были огромные, черные, в золотистых искорках глаза, и длинные,

пышные ресницы. «Такие у мамочки были, - Майкл вдруг вспомнил мягкие руки, запах

свежего хлеба, и незаметно вдохнул воздух – от женщины пахло розами.

-А вы тут хорошо укрепились, - одобрительно сказал Ник, рассматривая высокую, мощную

ограду поселения. Коричневая вода реки сверкала под теплым, августовским солнцем.

-И гавань отличная, глубокая, от ветра есть защита. Кузина Полли два года жила на севере,

в этом французском поселении, Порт-Рояль, ей надо выступить перед советом, рассказать о

планах тамошних колонистов».

Ребенок переминался с ноги на ногу, и мать сказала: «Ты беги, Александр, в наши комнаты,

начинай раскладываться, я потом приду».

Мальчик поклонился, и, когда дверь за ним закрылась, Майкл холодно сказал: «Женщинам

запрещено выступать публично, тем более на заседаниях совета поселения. Это идет

вразрез с учением церкви».

-Какая чушь! – темная, тонкая бровь взлетела вверх. «Или я выступлю, или ваш Джеймстаун

будет расстрелян французскими кораблями, дорогой кузен. Так что выбирайте, - она сладко

улыбнулась.

Ник все стоял, глядя в окно, а потом, засунув руки в карманы, повернувшись, жестко велел: