на Москву отвезут, в Приказ Разбойный, и там я с тобой дальше говорить буду. Обо всем, -
добавил Федор, и, открыв дверь, велел: «Увести его».
Он проводил взглядом спину Болотникова и пошел вниз – надо было разбирать плотину и
сколачивать виселицы.
Часть шестая
Джеймстаун, Виргиния, февраль 1608 года
Он вытащил шлюпку на мелкий песок и, достав из кармана карту, развернув ее, взглянул в
сторону тонкой, темной полоски континента на горизонте.
-Так вот куда плавал дорогой папа, - издевательски сказал Майкл, рассматривая искусно
вычерченную, изящную карту. На полях рукой отца был написан столбик цифр.
-Надо же, - Майкл удивился, - он сюда тридцать лет наведывался, и еще за месяц до смерти
успел. Ну, посмотрим, что мне достанется.
Сухие, коричневые камыши шелестели под ветром, серая вода океана чуть топорщилась, и
Майкл вспомнил, как они с братом, стоя у борта «Святой Марии» следили за белым парусом,
что удалялся в бесконечный морской простор.
-А куда сэр Стивен плывет? – робко спросил брат у Берри.
Кок усмехнулся и, ответив: «По делам», погнал их вниз – разносить ужин.
Майкл поднялся, и, отряхнув черный плащ, пробормотал:
-Хоть бы этот мерзавец в Картахене себе голову сложил, все легче было бы. Еще и девка
эта, сестра так называемая, отродье шлюхи, - с ней тоже что-то делать придется. Ладно,
сначала деньги, а потом – все остальное.
-А денег надо много – года через два я уже на запад двинусь, с верными мне людьми. И так
уже я им внушаю, на каждой проповеди, что тут нет благодати – тут разврат и бесчестная
жизнь, только там, в земле обетованной, мы обретем спокойствие и праведность. Ну, они,
конечно, тоже мне свои сбережения принесут – я ведь пастырь, глава церкви, и должен
распоряжаться всем имуществом. Вот и буду, - он усмехнулся.
На вершине небольшого холма завывал ветер. Майкл пристроил заступ поудобнее, и,
оглянувшись, сказал:
-Дорогой папа Библию знал назубок, конечно. «А теперь она пересажена в пустыню, в землю
сухую и жаждущую, - прочел Майкл слова на полях карты, написанные тем же четким,
красивым почерком. « И вышел огонь из ствола ветвей ее, пожрал плоды ее, и не осталось
на ней ветвей крепких». А вот и она, - священник улыбнулся, увидев обгорелое, расколотое
молнией дерево, что возвышалось среди серого, поросшего высохшей травой песка.
Майкл посмотрел на небо – на западе, над континентом, собиралась темно-лиловая,
мощная, набухшая грозой туча. Ветер стал еще сильнее, и священник подумал:
-Придется класть парус в галфвинд на обратном пути, иначе отнесет далеко на север. Все,
что привезу, оставлю у себя в кабинете, Мэри туда и ходить не смеет, а уж тем более –
Энни. Когда Мэри умрет, я на ней женюсь, ну там, на западе, конечно. И разрешу мужчинам
брать несколько жен – у меня тогда отбоя от неофитов не будет, - он чуть усмехнулся.
-Сам тоже возьму, разумеется, пять, или даже больше. Мне надо много детей, - он
рассмеялся и стал спускаться вниз, к дереву - черному, вздымающему потрескавшиеся
ветви вверх, в темно-серое, холодное небо.
Земля была легкой и сыпучей, и вскоре заступ ударился о крышку шкатулки – старое,
тяжелое серебро тускло блестело из ямы. Майкл наклонился, тяжело дыша, и почувствовал,
как покраснело его лицо. «Не думай, - жестко велел он себе. «Не смей думать об этом, они
развратники, прелюбодеи, они будут гореть в аду!».
Высокая, стройная женщина в шуршащем шелке протянула руку и весело сказала:
«Здравствуйте, кузен Майкл! Вы меня не знаете, я ваша свояченица, Полли, сестра Мэри.
Полина Говард, вдовствующая графиня Ноттингем. А это мой сын, Александр Филипп».
Высокий, темноволосый мальчик вежливо сказал: «Рад знакомству, дядя Майкл».
-Будь ты проклята, - злобно подумал священник, глядя на красивое, смуглое лицо, на темно-
красные губы, на густые, прикрытые кружевным чепцом волосы. «Плод насилия, убийца
мамочки». У женщины были огромные, черные, в золотистых искорках глаза, и длинные,
пышные ресницы. «Такие у мамочки были, - Майкл вдруг вспомнил мягкие руки, запах
свежего хлеба, и незаметно вдохнул воздух – от женщины пахло розами.
-А вы тут хорошо укрепились, - одобрительно сказал Ник, рассматривая высокую, мощную
ограду поселения. Коричневая вода реки сверкала под теплым, августовским солнцем.
-И гавань отличная, глубокая, от ветра есть защита. Кузина Полли два года жила на севере,
в этом французском поселении, Порт-Рояль, ей надо выступить перед советом, рассказать о
планах тамошних колонистов».
Ребенок переминался с ноги на ногу, и мать сказала: «Ты беги, Александр, в наши комнаты,
начинай раскладываться, я потом приду».
Мальчик поклонился, и, когда дверь за ним закрылась, Майкл холодно сказал: «Женщинам
запрещено выступать публично, тем более на заседаниях совета поселения. Это идет
вразрез с учением церкви».
-Какая чушь! – темная, тонкая бровь взлетела вверх. «Или я выступлю, или ваш Джеймстаун
будет расстрелян французскими кораблями, дорогой кузен. Так что выбирайте, - она сладко
улыбнулась.
Ник все стоял, глядя в окно, а потом, засунув руки в карманы, повернувшись, жестко велел: